Татьяна Бек Быть чеченцем. Мир и война глазами школьников. Редакторы-составители И.Щербакова, Г.Шведов. М.: Мемориал; Новое издательство, 2004, 224 с.
Напоминаем: историко-просветительское, благотворительное, правозащитное общество "Мемориал" уже не первый год проводит Всероссийский конкурс среди школьников под названием "Человек в истории. Россия - ХХ век". Со всех концов страны в Малый Каретный переулок (Москва, район Петровки) поспешают тысячи рукописей, и жюри внимательно оценивает их, отбирая лучшее. Что непросто, ибо за каждой работой - и стенограммы исповедей, и интервью, и документы, и семейные летописи (дневники, фотоальбомы, эпистолярий), и читалки, и архивы, и музеи. Короче говоря, первое в жизни серьезное столкновение с историей при попытке осмысления.
Ирина Щербакова, председатель Оргкомитета конкурса (а проще говоря, его главный энтузиаст), пишет в предисловии: жюри, мол, поначалу и не думало, что в данном хоре услышит голоса чеченских подростков. Конечно, эта война присутствовала в сочинениях, как присутствует она в нашей жизни, - но скорее отголоском, в рассказах об отцах и старших братьях, которые в чеченской войне пострадали┘ В 2003 году "Мемориал" предпринял усилия, чтобы о конкурсе узнали и чеченцы: ведь нам важно, что думают о своей истории тамошние учителя и школьники.
И вдруг к-а-а-ак пошли на конкурс работы из Чечни - наплывом, интенсивно, за год 155 сочинений┘ Куда обильнее, нежели из иных, более благополучных регионов!
Одна девочка, участница конкурса, написала с интонацией сомнения: "Я - чеченка. Возможно, для всероссийского конкурса не вполне удачная национальность?"
Нет. Мемориальский конкурс не делит национальности, как и темы, на более или менее удачные. Свидетельство чему - только что вышедший специальный сборник. Лучшие работы, в него попавшие (обратный адрес - из Грозного, а также из других мест с печально известными названиями: Шали, Гудермес, Самашки┘), посвящены двум войнам последнего десятилетия. Материал знаком авторам вот уж не из книг и не понаслышке. Довоенная жизнь воспроизводится здесь как символ утраченного рая: "А помнится, Грозный - самый красивый город на Северном Кавказе - утопал в зелени. Какие парки, скверы, фонтаны, огромные магазины, театры, школы, вузы были!" Или из другой работы: "Мой дедушка вспоминал, каким был город: высокие красивые здания, кинотеатры, цирк, клубы, сколько было людей, молодежи┘"
1994 год - трагический водораздел. Цитирую сочинение: "Будто провели рукой и стерли все с лица земли. От былого Грозного остались одни руины да воспоминания. Тут и одичавшие собаки, и люди, которым больше некуда идти, и, плюс ко всему, солдаты с оружием в руках, которые с утра до вечера ходят по домам в поисках новой жертвы, объясняя это тем, что делают проверки".
Работы чеченских школьников апеллируют не столько к архивам (какие архивы в предложенных условиях?), сколько к устным свидетельствам участников событий, а также к личному анализу конкретных эпизодов и на глазах рождающихся мифов┘ Огромное место в этой коллективной летописи занимают семейные родословные и, конечно, 44-й год. Депортация, то бишь страшное выселение целого народа, пред чем меркнет даже коллективизация и год 37-й┘ Интересно, что носителями родовой памяти у чеченских ребят (ровно как и у русских в предыдущих сборниках) предстают преимущественно бабушки и что им, домашним сказительницам яви, дана возможность говорить от первого лица┘ Достоверно. А еще так сохраняется язык, обычаи, ритуалы и, что особенно важно, наука преодоления.
Юные чеченские историки без конца обращаются к русской литературе - вспыхивают цитаты, эпиграфы, образы из Лермонтова, из Толстого. Они словно бы невольно "заклинают" нас нашей культурой┘ Хорошо, что в книге есть и работы школьников из других российских регионов, посвященные тому, что же на самом деле творится в Чечне (многое, в частности, почерпнуто из общения с беженцами оттуда). Я так скажу: если взрослые политики не могут наладить полноценный миротворческий диалог, то пускай это происходит сегодня хотя бы тут - на школьном, на подростковом (искреннем, вдумчивом, бескорыстном) уровне.
А вообще я уверена: работа мемориальского конкурса и есть так называемое патриотическое воспитание (ой, простите за штамп!), куда входит и ороднение чужой, но не чуждой истории, и помещение себя в широкий политический контекст, и попросту неангажированное сострадание современников друг к другу.
