Берег нашего сердца

Пауль Целан. Материалы, исследования, воспоминания. Т. 1. Голоса и переклички. - М.: Мосты культуры, Иерусалим: Гешарим, 2004, 234 c.

Пауль Анчель, вошедший в литературу под псевдонимом Целан, родился в 1920 году в Черновицах, которые за два года до того вошли в состав королевской Румынии, а до этого были восточной окраиной Австро-Венгерской империи. Буковина находилась на перекрестке разных культур: румынской, украинской, австрийско-немецкой, еврейской. Евреи составляли 15% населения Буковины и 40% жителей Черновиц.

По словам биографа поэта Израэль Хальфен: "Официально Черновицы стали провинциальным румынским городом, но в действительности их следовало считать еврейским городом с немецким языком". Его отец - по образованию техник-строитель - служил маклером по продаже древесины. Мать много читала, любила немецкую литературу и передала эту любовь сыну. Она была духовно ближе сыну, чем отец. Целан учился в нескольких школах - немецкой, еврейской "народной школе", румынской и украинской гимназиях. Наверное, это обстоятельство в немалой степени способствовало его интересу к разным языкам. Но родным языком для Целана остается немецкий.

Подчиняясь желанию родителей, во Франции он поступает на медицинский факультет. Но учеба его мало интересует, он взахлеб читает Роллана, Пруста, Камю, Пеги, Элюара, Бретона. Летом 1939 года Целан возвращается на каникулы домой. В сентябре 1939 года Германия вторгается в Польшу, во Францию путь закрыт. Он поступает в Черновицкий университет на отделение романистики. 20 июля 1940 года в Буковину входит Красная Армия. Несмотря на разочарование в социалистических идеалах, Целан интересуется русской культурой, учит русский язык и переводит на немецкий Есенина. Нападение Германии на Советский Союз предрешило и судьбу буковинских евреев. Румыния вступает в войну на стороне Германии, Красная Армия отступает. Многие знакомые Целана эвакуируются во внутренние районы СССР. Семья Анчелей остается.

В начале июля 1941 года Черновицы оказались во власти нацистов. Команды эсэсовцев приступают к уничтожению евреев. Родителей Целана отправляют в лагерь, где отец, видимо, умер от тифа, а мать застрелили. Гибель родителей и чувство вины перед погибшими определяют всю дальнейшую жизнь поэта. Его творчество неразрывно связано с темой еврейства.

Еврей для Целана прежде всего человек гонимый, отличающийся от других. Несмотря на Холокост, он продолжает писать по-немецки: "В двуязычие поэзии я не верю". Следующие пункты его биографии: Бухарест, Вена, Париж. Целан становится признанным поэтом и переводчиком, получает литературные премии. Тем не менее он испытывает душевное смятение, лечится в психиатрической клинике. 1 мая 1970 года его тело находят в Сене в десяти километрах от Парижа. Предполагают, что он бросился с моста Мирабо в ночь с 19 на 20 апреля.

Первый том - "Диалоги и переклички" - представляет собой комментарии к творчеству Целана, при этом в России не издан еще полный корпус его поэтических текстов, совершенно неизвестна богатейшая переписка. Начиная с середины 1960-х стихи этого автора у нас понемногу переводили, но чаще "в стол", несколько его вещей попали в антологии австрийской литературы (1975 и 1988 года), том европейской поэзии ХХ века в БВЛ (1977). Целана переводили многие - Ольга Седакова, Анна Глазова, Елизавета Мнацаканова, Сергей Аверинцев, Евгений Витковский, Алексей Парин, Виктор Топоров, Владимир Леванский, Марк Гринберг, Михаил Гронас┘ Марк Белорусец в 1998 году в киевском издательстве "Гамаюн" выпустил авторскую книгу его переводов, куда вошли стихотворения из основных сборников, а также "Разговор в горах" и "Бременская речь".

Большую часть прозаических переводов первого тома сделала замечательная переводчица немецкой, итальянской и французской литературы Татьяна Баскакова, в книге есть и стихотворные переводы - Марка Белорусца, Лилит Жданко-Френкель, Анны Глазовой... Открывает книгу обстоятельное предисловие Ларисы Найдич, в котором намечены основные мотивы жизни и творчества Целана. Оно рассчитано на "широкого читателя", для которого эта книга - первый шаг в мир Целана.

На обложке первого тома - фотография молодого Целана и любимая им дикая лилия (поэт увлекался ботаникой). Его возлюбленная Илана Шмуэли рассказала составительнице, что поэт любил голубой и белый цвета, просил жену надевать голубое платье. Поэтому оформление книги решено в серо-голубых тонах.

В книге три раздела, они составлены из работ, многие из которых специально для него написаны. В первый раздел вошли статьи о творчестве Целана. Второй, основной, - "Целан и Россия" - посвящен его переводам Мандельштама, Есенина, Хлебникова, Блока; целановскому прочтению Цветаевой. В третьей части исследуются еврейские мотивы в творчестве поэта. Все статьи снабжены обстоятельными примечаниями. Кроме того, в книге есть фотографии, причем многие из них публикуются впервые. Их нашла живущая в Израиле тетя Целана Эдит Хуберман. Перед читателем словно разворачивается старый семейный альбом: родители, дядя, тетя, школа, улица, дом, возлюбленные... Тут же ксерокопия письма Надежды Мандельштам. Она благодарит Целана за его стихи и переводы стихотворений Мандельштама. "Я не берусь судить о стихах - это не мой язык. Но в некоторых переводах ("Век", например) я слышу интонации, очень близкие к подлиннику".

Переводы Мандельштама, "брата Осипа", были для Целана не менее важны, чем собственные стихи. Целан читает по радио и на поэтических вечерах свои переводы его стихов. Мандельштаму он посвящает прочувствованный текст, написанный для выступления по радио. Его любимая статья Мандельштама - "О собеседнике". В своей "Бременской речи" он использует образ из нее: "Ведь стихотворение - форма, в которой являет себя язык, оттого оно по самой своей сути диалогично и может стать бутылочной почтой, отправленной в надежде - зачастую, конечно, слабой, - что запечатанную бутылку с посланием где-нибудь когда-нибудь прибьет к берегу. Возможно, то будет берег сердца".

Целан много переводил - с русского, французского, румынского, английского, итальянского, иврита, португальского. Но сам всю жизнь писал по-немецки. Хотя на этом языке говорили люди, отнявшие у него родителей и перевернувшие всю его жизнь. Об этом размышляет в статье, посвященной Целану, французский поэт Эдмон Жабес: "Уметь прославить слово, нас убивающее. Убить слово, спасающее и прославляющее нас. Это отношение любви и ненависти к немецкому языку привело его к тому, что к концу жизни он писал стихи, в которых можно прочесть только рваные раны. Отсюда и трудности, возникающие при первом чтении... В последних стихотворениях его ожесточение по отношению к языку достигает своего апогея. Умереть в сердце своей любви. Разрушить то, что жаждет быть сказанным, как если бы одно лишь безмолвие имело право на существование. Тишина, предшествующая словам, следующая за словами, тишина между словами, между двумя языками, восставшими друг против друга и тем не менее обреченными на одну и ту же участь. Его поэзия была не чем иным, как поиском реальности".

Поэзия Целана активна, она обращается к Ты, к читателю, сама творит его. Недаром поэт считал, что между стихотворением и рукопожатием нет большой разницы. Целан - поэт современной эпохи, эпохи мировых катастроф. В это время уничтожают европейское еврейство, и он ощущает себя голосом гонимых и павших. По словам переводчика и социолога Бориса Дубина, поэзия Целана "сама читает нас и возвращает читателя в общее, до-вавилонское пространство неизгнания". Она завораживает, как магические тексты или клинописи, которые еще только предстоит расшифровать.

карельская береза
давно
заждалась,
имя Осип подступает к тебе,
ты говоришь о том,
что он уже знает, он это
принимает, он это снимает
с тебя, руками,
ты его руки отделяешь
от плеч, правую, левую,
ты приставляешь на их место
свои, с ладонями,
с пальцами, с линиями, -
отгороженное срастается
снова -
они твои теперь, возьми их,
твое теперь и то и другое,
имя с именем, рука с рукой,
возьми в залог их с собой,
и он это берет,
и ты обретаешь
вновь то твое,
что было его┘
(Перевод М.Белорусца)