Павел Кузьменко Елизавета Уварова. Как развлекались в российских столицах. - СПб.: Алетейя, 2004, 280 с., илл.
Вот что случилось в 1872 году в Петербурге в Театре Берга, что на Екатерининском канале, с артисткой каскадного жанра юной француженкой Бланш Гандон. "Однажды во время танцев она, запутавшись в юбках, упала спиной к публике, обнажив "dessous". Полиция обвинила ее в "бесстыдных действиях", и дело было передано в суд, где панталоны Бланш фигурировали в качестве вещественных доказательств. Активное заступничество адвоката, его ссылки на молодость актрисы не помогли, и она была оштрафована на 150 руб.". Вот, оказывается, какая часть дамского туалета была бабушкой, нет прапрабабушкой "розовой кофточки" Филиппа Киркорова.
Труден и, наверное, бессмыслен спор о месте попсы в истории искусства. Можно ли считать попсой наиболее популярные произведения народного искусства вроде "Ой, мороз, мороз┘"? А ведь истоки всего народного в первой мелодии, в первом ритме, возникшем у костра времен палеолита. А Гомер, восхищаться которым греки считали своим национальным долгом в течение веков? А Верди, которого на руках носили? А Анна Павлова, которую тоже на руках носили?
И все-таки есть довольно четкая грань отделения массового легкого попсового искусства от остального. Это появление массового производства. Штампующая машина вдохновила производителей интеллектуального продукта на штампование простеньких пьес, песен, стишков. Появился и массовый потребитель. Вот и в России после освобождения крестьянства, с приходом либерального правления Александра II, с ростом городского населения вечная попса, особенно в области музыки и театра, впервые стала не только рентабельной, но и весьма прибыльной. Причем задолго до появления механических носителей звука и зрелища - граммофонных пластинок и кинематографа. Да, собственно, тогда же из Франции и другой заграницы к нам пришла самая оптимальная форма массового искусства - эстрада.
Только что, буквально пару лет назад, вышел последний том "Войны и мира", только что закончены "Бесы". Об этом ли говорила вся Россия, об этом ли говорили хотя бы Питер и Москва? Нет. Столицы говорили о девице Бланш Гандон.
О великой попсе и довольно любопытная, познавательная и анализирующая многие явления и феномены массового искусства книга Уваровой. Она состоит из обзора танцевально-музыкально-эстрадных развлечений огромной эпохи - от правления Николая I до 1914 года. Особенно отмечена история появления и развития популярных мест "народных гуляний", для чистой публики и не очень чистой - театров стационарных, временных и летних, садов, парков, вокзалов. (Последнее не в смысле крупной железнодорожной станции, а в смысле специального сада с временными сооружениями для музыкальных и театральных концертов. Собственно говоря, от построенного в 1838 году в Павловске вокзала у железной дороги для привлечения пассажиров вокзала этот термин и был перенесен на транспортные сооружения.)
Уварова последовательно рассматривает историю отдельных жанров легкого развлекательного искусства: оперетты, фарса, шансонеток, куплетов, цыганского и прочих хоров, эстрадного танца. Пишет о многих звездах попсы того времени - Вере Лядовой, Елене Грановской, Саше Давыдове, Сергее Сокольском, Анастасии Вяльцевой, Юрии Морфесси, иностранцах, блиставших на российской эстраде, Иоганне Штраусе, Гортензии Шнейдер, Анне Жюдик и, разумеется, о незабвенной юной Бланш Гандон. Причем пишет о них без благоговейного придыхания.
Напрягает только огромный массив рассматриваемого материала, перечень сотен имен и названий. Хорошо хоть автор практически оставила без внимания такие жанры, как цирк и театр миниатюр. Но и в получившейся скороговорке истории эстрады встречаются замечательные перлы, вообще-то не характерные для подобного рода литературы. Рассказывая о творчестве основателя жанра еврейской миниатюры и еврейского анекдота Павла Вейнберга, автор приводит цитату из статьи Горького за 1884 год. "Постыдному делу распространения антисемитизма в массах весьма сильно способствуют сочинители и рассказчики еврейских анекдотов". Столь суровая, с политической окраской оценка, противоречащая восприятию этих анекдотов самими евреями┘ диктовалась не только идеологическими взглядами начинающего пролетарского писателя, но и, позволю заметить, в некоторой степени характерным для него отсутствием чувства юмора".
Нет сомнения, что через много лет и о современной попсе напишет историк без ругани и восторгов. Какие имена помянет, кроме Пугачевой? Бог весть. А вот укажет ли на то, что предком, бабушкой всего этого дела была девица Бланш Гандон?
Дарья Гармоненко