Горные битвы как путь в Мекку

Шапи Казиев. Имам Шамиль. - М.: Молодая гвардия, 2001, 384 с.

Любая книга по истории кавказских войн России, появляющаяся ныне, проецируется на современность, - даже на сиюминутность. Географические названия в новой книге дагестанского историка Шапи Казиева хорошо известны из новостей: Аллерой, Ведено, река Аргун┘ "Лучшие войска и реки денег бесследно исчезали в ущельях Кавказа. Общество глухо роптало, а на политической репутации мировой державы зияли прорехи от горских кинжалов". Это про 1842 год, а вы что подумали?

Книга Казиева - не совсем биография в привычном смысле слова, хотя автор и пользуется научными методами: работа в архиве, анализ источников. Однако в результате получается гибрид исторического очерка и эпического сказания. Имам Шамиль в описании Казиева - эпический герой. Главное в Шамиле - его судьба, понимаемая как воплощение абсолютной идеи и сопровождаемая подвигами.

Эпическое сказание не дает психологических портретов. Нет этого и в книге Казиева. Правда, в отличие от сказания, он подробно излагает биографии всех действующих лиц и воссоздает исторический контекст происходящего. Но при изложении биографий не меньшую роль, чем факты, играют легенды о жизни Шамиля, эффектные и наделенные архаической силой мифа.

Понятно, что критиковать действия героя в такой ситуации не приходится. Книга Казиева - не пропаганда в чью-либо пользу, но по отношению к Шамилю - безусловно, апология. Иногда потеря чувства юмора доводит автора до самопародии. Описывая экономику имамата Шамиля, Казиев дает определение: "Набег - это стремительное перераспределение собственности без захвата чужой земли". И ведь не поспоришь!

Но главное - в другом. Память о Шамиле для Казиева - память о свободе. Время войн Шамиля стало для народов северного Кавказа временем осознания себя именно народами. И это большое дело, - если учесть многочисленность языков, изолированность поселений в горах, гордость и несговорчивость горцев. Вообще XIX век - "век наций", когда европейские нации консолидировались, некоторые из них впервые осознали себя чем-то единым и самостоятельным. Эти события отозвались и на северном Кавказе, при всем отличии его обществ от европейских.

Работа Казиева - прежде всего повествование об имаме, то есть о религиозном и государственном вожде. Казиев, что редкость, говорит о религиозных учителях Шамиля - шейхах Магомеде Ярагинском и Джамалуддине Казикумухском. Государственные мероприятия Шамиля - способ борьбы не только за политическую свободу мусульман Кавказа, но и за их праведную жизнь, как ее представлял себе Шамиль. Представления Шамиля сильно отличались от того, к чему привыкли европейцы: запрет на курение табака - при этом курильщикам пробивали в носу дырку и продергивали сквозь нее веревку с привязанной трубкой; обязанность жениться в 17 лет (чтобы воин защищал не только идею, но и семью) под страхом уголовного наказания; взятие заложников и требование выкупа считалось естественным (правда, и царскими войсками тоже┘ м-да, опять про современную политику получается). Но, с другой стороны: обязательное обучение грамоте для всех, - основам учили и девочек. Первая в истории письменность чеченского языка - на основе арабской графики; впрочем, рабочим языком Шамиля и его наместников-наибов был арабский. Благотворительные государственные фонды - обязательная доля из военной добычи - для помощи вдовам и сиротам. Борьба с кровной местью (то есть опять же выход людей из родового мышления в национальное).

Главная цель имама Шамиля, пишет Казиев - установление юридического равенства знати и крестьян-горцев, подчинение всех, независимо от сословия и национальности, единому закону шариата. Однако шариат имеет длинную историю и разные школы толкований. Шариат в какой традиции вводил Шамиль на территории имамата? Об этом Казиев не пишет. Он сообщает о том, что несогласных с введением шариата мюриды Шамиля "подвергали перевоспитанию, после которого "шариат становился им ближе, чем жена" (кавычки Казиева). Слово "перевоспитание" хорошо известно в том мрачном значении, которое привнесено "культурной революцией" в Китае - хунвэйбины тоже там все время кого-то "перевоспитывали". Понятно, что мюриды - не хунвэйбины, но все-таки стоило бы объяснить, что они делали и к какому шариату приближали.

Тем не менее самая важная идея книги Казиева - в том, что главная цель Шамиля была не политическая. Его жизнь до сих пор служит предметом политических спекуляций, но его личная уникальность и смерть в Медине, после паломничества в Мекку, вырывают его из пространства этих спекуляций. Он шел домой - и пришел. Его биография не содержит никаких уроков. Его присутствие в истории неотменимо - не из-за последствий его деятельности, которые противоречивы, а просто из-за силы духа.