Вдогонку за ангелом

Николай I. Муж. Отец. Император. - М.: Слово, 2000, 616 c.

ЛИБЕРАЛЬНЫМ царям в русской историографии и мемуаристике везло больше, чем консерваторам. За судорожные попытки "даровать права" им прощали непоследовательность, неприятные черты характера, любовные похождения. Симпатии народа также были на их стороне. Александр I еще при жизни был назван "Благословенным", Александр II - "Освободителем". Царям-консерваторам пришлось хуже. Вдовствующая императрица Мария Федоровна заплакала, увидев конный памятник супругу, Александру III, сооруженный Паоло Трубецким. Народ незамедлительно сочинил остроумный стишок про "идиота на бегемоте". Николая II карикатуристы изображали в таких видах, которых не удостаивался даже первый президент России. Досталось и Николаю I. Уж слишком резко контрастировала его охранительная политика с предыдущим и последующим царствованиями. Проходили десятилетия, сменялись эпохи, но он оставался все тем же царем-"жандармом", цензором Пушкина и создателем Третьего отделения. Петербуржцы до сих пор повторяют старый анекдот о памятнике Николаю I, безуспешно пришпоривающему коня в погоне за Медным всадником: "Дурак умного догоняет". И надо признать, что мы мало знаем и о личности этого человека, и о причинах его столь непопулярной политики. Черно-белое членение родной истории на "периоды прогресса и реакции" мешает нам близко разглядеть эту слишком цельную личность.

Документы, вошедшие в эту книгу, для историков не новость. Но под одним переплетом они собраны впервые, и это дает читателю возможность взглянуть на события той эпохи глазами царя и верхушки общества. Здесь опубликованы записки самого Николая I и его ближайших родственников. Впечатления одинаково значимых для царя двух политических деятелей: сторонника освобождения крестьян графа Киселева и "жандарма" Бенкендорфа. Включены в книгу полуанекдоты, собранные бывшим лицеистом, знатоком тогдашних светских сплетен, бароном Модестом Андреевичем Корфом, и письма фрейлины и воспитательницы младших детей Александра II - Анны Федоровны Тютчевой.

Первые сотни страниц представляют собой хронику декабристского восстания. Факты, излагаемые разными лицами, говорят об одном: Николай не хотел править. Он считал своим долгом присягнуть старшему брату, отказываясь нарушать принцип старшинства, чем и создал уникальную возможность для осуществления восстания. Но когда он взошел на престол, то автоматически стал выполнять то, что требовалось для сохранения той государственной системы, которая досталась ему в наследство. Николай так и царствовал в тени того, кого сам называл не иначе как "нашим Ангелом".

Мемуары позволяют нам увидеть многое. Например, что Николай I никогда не сомневался в правильности мер, принятых 14 декабря против бунтовщиков, многие годы празднуя этот день спасения монархии. Что он был уверен: из любого революционного французского короля вновь может вырасти новый Наполеон, а потому и стремился собрать новые коалиции против Луи Филиппа и Луи Бонапарта. Проходили годы, а он все еще представлял себе Европу в свете александровских заграничных походов и Священного союза христианских монархов. Тем временем Европа менялась, приходил "век девятнадцатый, железный", век пользы, век торжества буржуазных принципов. Парусное судно сменил пароход, карету - паровоз, Уварова с Бенкендорфом - братья Милютины. И лишь смерть освободила его от того поста, на который он, того не ведая, обрек себя еще сызмальства. Рассказывают, что однажды совсем юный Николай занял караул у дверей спальни Александра Первого. На недоуменный вопрос брата, что он здесь делает, маленький солдат ответил: "Вы видите, Государь, я занимаю караул у дверей Вашего Величества. Полк мой сегодня должен охранять дворец, и я выбрал себе самый почетный пост; я занял его с раннего утра, чтобы его у меня не отняли...". Николаю Павловичу было тогда семь лет.