Александр Сенкевич. Семь тайн Елены Блаватской. - М.: Современник, 2000, 384 c.
ЧЕЛОВЕЧЕСТВО так устроено, что всегда хочет чего-нибудь необычного, нарушающего привычный, скучный и предсказуемый ход вещей. И потому среди него всегда будут нарождаться личности, способные поразить его воображение какими-нибудь неординарными способностями, а вслед за ними и идеями - и чем фантастичнее будет смотреться такая фигура на общем фоне, тем вернее ее путь к вниманию толпы. Разные эпохи востребуют разные типы таких персонажей: как на заре христианства воображение волновал какой-нибудь Симон-маг, а в Средние века - доктор Фауст; как царили над аудиторией в Новое время Казанова и Калиостро, так в рационалистическом XIX взошла звезда Елены Петровны Блаватской, "бабушки" теософии, визионерки, авантюристки, женщины-легенды.
Судьба Е.П.Б. (как часто называют ее адепты и мемуаристы) была, разумеется, из ряда вон - отчасти потому, что она сама ее такой кроила, отчасти потому, что не вольна была жить иначе, находясь во власти своей одержимости. Очевидно, что психика ее была, мягко говоря, "подвижна": еще с детства ее одолевали сны и видения; она, видимо, переживала галлюцинации как зрительные, так и слуховые, а кроме того, была наделена известным самомнением и предельным эгоцентризмом. В общем, натура ее была в высшей степени эксцентрическая. Происходя из хорошей дворянской семьи, даже отчасти с аристократическими корнями, она получила довольно сумбурное воспитание. Чтобы вырваться из-под опеки, очень юной выскочила замуж за случайного человека намного старше себя, а через месяц после свадьбы, девственницей, бежала от него без паспорта за границу. Путешествовала по Турции, Египту, Европе, выступала в цирке, сопровождала богатых, но часто с сомнительной репутацией русских дам, влюблялась, вернулась на какое-то время в Россию, родила внебрачного ребенка-урода (который умер через пять лет; она отказывалась от своего материнства, уверяя всех, будто этот ребенок был приемным), снова сбежала - Париж, Лондон, Америка, Индия, снова Европа...
Всю жизнь она слушала голоса своих наставников-"махатм", рассылая их "письма" к сподвижникам, демонстрировала "феномены" - все вокруг нее стучало, гремело и ходило ходуном, убеждая в ее оккультных возможностях маловеров и колеблющихся. И писала, писала, писала...
Самое главное ее сочинение - четырехтомная "Тайная Доктрина" - должно было указать человечеству прямолинейный путь к высшей мудрости и нравственному перерождению, но открыло лишь следующую ступень той же лестницы - путь к антропософии и дальнейшему смешению всего и вся, этакому глобальному "экуменизму", "винегрету" из разнообразных религиозных практик, все более и более тяготеющему к прямому язычеству, что мы можем наглядно наблюдать в совсем уже современных изводах типа New age и всяких магических культах.
Писать биографию мадам Блаватской дело не из легких - о разных событиях ее жизни существуют взаимоисключающие версии и свидетельства, она сама же создает витиеватый и прихотливый миф о себе, выдавая искрометные "истории" о своих приключениях: либо мало, либо совсем не имеющие отношения к действительности и, как правило, опять-таки противоречащие друг другу. Лет семь ее жизни вообще представляют собой белое пятно, которое пока никому не удалось прояснить - наиболее рьяным адептам это дает возможность настаивать, что именно в это время она и посетила Тибет и сокровенную обитель своих мудрецов.
То, что Блаватская фальсифицировала хотя бы часть своих "феноменов", не составляет труда доказать (разумеется, только тем, кто способен критически воспринимать ее личность). Полагать, что она лгала всегда и во всем - более чем несправедливо. Она наверняка действительно слышала "махатм" и видела воочию все то, во что свято верила, - а то, что она немножко подыгрывала своим духам, чтобы сделать эти свидетельства убедительными для маловеров, так что ей еще оставалась, когда толпа всегда жаждет чудес? Спрос определяет предложение: Елена Петровна жила в век спиритизма - значит, и реализовывать себя ей было уготовано в качестве проводника духов и в категориях, понятных народу. Не сказать, что ей это особенно нравилось, она бесилась, когда ее имя связывали со спиритизмом. Живя она в другое время, ей пришлось бы демонстрировать стигматы или на глазах изумленной публики превращать свинец в золото...
Всеволод Соловьев, поначалу увлеченный ее оккультными фокусами, шарахнулся от нее, едва она для убедительности "материализовала" для него белую фигуру в ночном саду - и написал после этого свою "Современную жрицу Изиды", язвительно разоблачив технологии ее "феноменов". После этого (по понятным причинам) почти 100 лет отечественная литература о Блаватской молчала. Так что современному биографу приходится начинать как бы с нуля. И положение у него, приходиться признать, довольно сложное - с одной стороны, нельзя до конца развенчивать (иначе потеряешь широкого читателя), с другой - обойти вниманием совсем уже вопиющие детали тоже невозможно.
Сенкевич делает, что может, пытаясь пробалансировать на линии известной объективности, в то же время оставляя возможность для самых благоприятных для персонажа интерпретаций. Относится он к своей героине с безусловной симпатией, упирая на духовные и нравственные задачи. Однако позволяет себе порой и несколько ироничные пассажи. Это балансирование кажется не вполне удавшимся - автор не стоит на единой позиции, а все время как бы качается из стороны в сторону, словно не до конца решил, какую точку зрения следует принять. Он работает скорее на эмоциях, чем на строгой и четкой концепции.
Что касается фактов, то кое-какие открытия ему, кажется, удались - в тексте приведено, например, письмо Елены Петровны в Третье отделение, где она предлагает свои услуги в качестве русской шпионки. Материальное положение знаменитой оккультистки всегда бывало непрочным, а в отдельные моменты так и просто катастрофическим. Впрочем, подобные институции во все времена отличались исключительно здравым смыслом. И даже ссылка на то, что она хороший медиум, Елене Петровне не помогла. На штатную должность ее не зачислили. И никаких денег не предложили.