Владимир Березин
Олег Табаков. Моя настоящая жизнь. - М.: ЭКСМО-Пресс, 2000, 496 с.
ВОТ РАССКАЗ о жизни актера и режиссера, рассказ, сделанный им для вполне монументальной серии, которая по определению объединяет фигуры знаковые, которые иногда называют нехорошим словом "культовые". Слова и понятия "Триумф", "Золотая коллекция" - все это превращает книгу в статую из бумаги. Лауреаты и члены жюри премии "Триумф" пытаются уйти от опасности мемориальной скуки по-разному.
Табакову в четырех главах книги "Моя настоящая жизнь" - "Саратов", "Москва", "Каким было то время" и, наконец, "Табакерка" - удалось это через разговоры о театре.
Самое интересное в этой книге, что она движется от художественной прозы в начале (когда речь идет о детстве) к автобиографическим запискам (когда время внутри книги подводит к театральной работе). Включены даже избранные места из дневников студии Олега Табакова на улице Чаплыгина за 1977-1982 годы (типа: "Говорили о наших разных делах: о перспективах поездки в город Задрищенск, в тамошний театр┘ дежурные имярек").
Рассказы складные, выверенные и, по всему, звучали вслух, были сыграны перед слушателями не раз. Некоторые фразы хранят интонацию устной речи, байки. При этом книга написана сдержанно, то есть второе приятное свойство этой книги - достоинство, с которым человек пишет о друзьях и врагах. Мелочности, пожалуй, здесь нет. Есть эта самая сдержанность - видимо, дело в том, что Табаков не только актер, но преподаватель и руководитель.
Знаменитая история про не то открытку, не то письмо родственников Шелленберга, в которой они благодарили Табакова за то, что он изобразил настоящего "дядю Вальтера", упомянута в книге в двух словах. Между тем совершено не важно, была эта открытка настоящей или это все же был розыгрыш, как говорят некоторые. Эта история очень показательная. Она и смешная, несмотря на то, что за ней стоит страшное прошлое. "Больше всего на сцене мне нравилось либо плакать, либо смеяться. А еще интересней проделывать путь от слез к смеху, и не только самому, сколько заставлять зрительный зал регулярно испытывать эти контрастные эмоции, сила которых зависит от величины амплитуды колебаний чувствований человека". Это, впрочем, касается именно театра - про кино в этой книге сказано гораздо меньше, чем о театре.
И еще одно важное достоинство: Табаков пишет не только о себе, а во второй половине книги особенно - не столько о себе, сколько о театральных школах, актерах и режиссерах. "Современник", "МХАТ", "Табакерка", Аксенов и Солженицын, успехи и неудачи постановок, обдумывание которых Табаковым не менее интересно, чем летопись побед.
Итак, жизнь до сих пор полна, диапазон ролей удивителен, в этой жизни - театры, вошедшие в историю не только страны, но и мира, кино, в этой жизни - семья, ребенок улыбается, наконец.
Жизнь настоящая, real life - международно признанная, как русская актерская школа.
Заканчивается повествование так: "Жизнь несовершенна, но миром правит не то самое вещество. Им управляют вера, твое собственное желание сотворить что-то и не уйти бесследно. Надеюсь, именно этим питалась моя настоящая жизнь".
