Отец русского самодержавия

Николай Борисов. Иван III. - М.: Молодая гвардия, 2000, 644. Серия "Жизнь замечательных людей"

НельзЯ сказать, что фигура великого князя Ивана III, фактически первого "государя всея Руси", была когда-нибудь обделена вниманием историков-ученых и историков-писателей. Наверняка его вспомнит и каждый россиянин, сдавший в школе историю хотя бы на "4". Но все равно Иван Васильевич как-то не выбивается в ряд самых популярных, самых ключевых личностей прошлого вместе Петром Первым, Иваном Грозным, Екатериной Великой, Иосифом Усатым. Это незаслуженно. Или вот в порыве московского патриотизма при Лужкове на АЗЛК выпустили модели "Иван Калита" и "Юрий Долгорукий". А до "Ивана III" не додумались. Хотя бы микролитражке какой-нибудь новой дали кличку "Горбатый", которую великий князь носил при жизни.

Весомым вкладом в дело заполнения этой лакуны вполне могла бы стать биографическая монография Николая Борисова из знаменитой и долговечной серии "ЖЗЛ" "Иван III". Сей великий князь прожил довольно долгую для русского Средневековья жизнь - 65 лет, из которых 43 года (с 1462 по 1505) находился у власти. И все значительные события этого правления вполне обстоятельно, критически, не обходя исторически спорных и неоднозначных моментов, излагает автор в своей солидной книге. Следуя примеру обильно цитируемых летописцев, Борисов не пропускает даже незначительных событий. "Настал 1467 год... Вновь не случилось больших радостей, но не было и особых бедствий".

Трудно сказать определенно, какого стиля придерживается автор. После цитаты из летописи или Карамзина, после изложения того или иного факта и его исторического анализа вдруг не совсем плавно следует переход в совершенно художественную прозу: "А там, за слюдяными оконцами островерхих теремов, за хмурыми заборами городских стен, лежала печальная снежная пустыня. До самого окоема тянулись немые леса, в которых терялись едва приметные нити дорог. Лишь кое-где чернели убогие деревеньки". Но это нисколько не мешает чтению, только помогает. Это, наверное, нисколько не покоробит профессионального историка, а профессиональную домохозяйку только порадует.

Единственное, что, может быть, не вписывает книгу "Иван III" в рамки популярного жанра (а серия "ЖЗЛ" никогда не утрачивала качеств популярности), это ее объем. Жизнеописание замечательных людей - занятие, безусловно, увлекательное для биографа, углубление в судьбу, психологию, характер Личности с большой буквы имеет тенденцию погружения в бесконечность. Но нельзя забывать и о читателе. Даже самое захватывающее чтение иногда утомляет. А 644 страницы текста могут и испугать.

Стараясь соблюсти правила исторической причинности, Борисов начинает почти ab ovo, с деда Ивана III Василия I, и фактически умещает в книге две биографии - главного героя и его отца Василия II Темного. Конечно, без описания трагической и кровавой борьбы Василия Темного с Дмитрием Шемякой, знаменитой феодальной войны второй четверти XV века, пришедшейся на детство Ивана, без подробного портрета его коварного и жестокого отца, ослепленного врагами, было не обойтись. Но мера все-таки остается мерой.

Описание жизни великого русского монарха, выделение его исторических заслуг, незамалчивание его злодеяний, неизбежных для государя, - дело полезное и важное. Ничего особенно нового Борисов на первый взгляд не открывает. Только расширяет границы сведений по сравнению со статьей энциклопедии и главой университетского учебника истории. В 1479 году Иван III окончательно присоединяет к Московскому княжеству земли Новгородской республики, сразу раз в 5 увеличивая территорию государства. В том же году освящается только что построенный Успенский собор Московского Кремля - жемчужина архитектуры. В 1480-м, после знаменитого "стояния на Угре", полностью ликвидируется какая-либо зависимость от Золотой Орды. В 1497 году принимается "Судебник", устанавливающий в стране крепостное право. В 1503 году отвоевывается у Литвы часть исконных русских земель.

Но некоторые подробности для большинства читателей становятся открытиями. Например, история о том, как в 1474 году строившийся по проекту русских зодчих, неких Кривцова и Мышкина, Успенский собор Кремля вдруг сам собой обрушился. Летописцы приписали это воздействию вряд ли возможного в наших краях землетрясения. Хотя наверняка это стало следствием вполне возможных в наших краях безалаберности и казнокрадства. Криво спроектировали и куриные яйца для крепости цементирующего раствора разворовали. И после такого несчастья еще более оправданно выглядит приглашение великим князем из Италии архитектора Аристотеля Фиораванти, между прочим, специалиста по исправлению архитектурных ошибок, создавшего в России свой единственный шедевр - до сих пор стоящий Успенский собор.

Главной задачей и главной удачей Н. Борисова стали вполне достоверная картина эпохи и аналитический портрет русского самодержавия, самой длительной и самой для России подходящей, по до сих пор распространенному мнению, формы власти. Все становится гораздо понятней в прошлом, если признать такую мысль цитируемого Борисовым историка Й. Хейзинга. "Когда мир был на пять веков моложе, все жизненные происшествия облекались в формы, очерченные куда более резко, чем в наше время...Человеческие переживания сохраняли ту степень полноты и непосредственности, с которой и поныне воспринимает горе и радость душа ребенка. Всякое действие, всякий поступок следовал разработанному и выразительному ритуалу, возвышаясь до прочного и неизменного стиля жизни. Важные события: рождение, брак, смерть - благодаря церковным таинствам достигали блеска мистерии".

Автор довольно обоснованно доказывает, что иного пути для страны, обреченной стать шестой частью суши, кроме самодержавия, не было. Образцы типа польской шляхетской вольницы, древней новгородской плутократии и, уж, конечно, существовавшая тогда удельная раздробленность не могли бы сплотить тверичей, москвичей, рязанцев и прочих в русский народ. Только деспотия, приблизительно одинаково жестокая во всех странах. Ну, может быть, у нас немного покруче ввиду суровости климата и живости характера.

"Взявшись за исцеление страны от хаоса и безнарядья, Иван неизбежно должен был стать Грозным. Это прозвище наряду с другими было дано ему современниками. И хотя Иван III не купался в крови, подобно своему обезумевшему внуку Ивану IV, - страх был одним из главных орудий, с помощью которых он управлял людьми..." Конечно, и деду и внуку почти равно далеко до Мохандеса Ганди и матери Терезы. Конечно, на совести Ивана III несмываемо остались отравленные первая жена и сын, замученный брат Андрей Углицкий, истребленный род бояр Патрикеевых. Но масштабы все-таки несоизмеримы с масштабами главных злодеев нашей истории. Умудриться так расширить государство, проведя лишь три полноценные войны, выиграв лишь два генеральных сражения (на Шелони в 1471 г. у новгородцев и на Ведроши в 1500 г. у литовцев), надо обладать большим талантом. Присоединить Тверь, ликвидировать иго Орды всего лишь "стоянием", демонстрацией силы - по тем временам это дипломатическая удача, помноженная на супергуманизм. Так что гордиться таким правителем, и это доказывает книга Борисова, у русских есть оснований ничуть не меньше, чем знаменитыми злодеями.