Андрей Мартынов Сергей Пушкарев. Воспоминания историка. 1905-1945. - М.: Посев, 1999, 112 с.
ИЗДАТЕЛЬСТВО "Посев", продолжило серию выпусков "Библиотечки россиеведения", специализирующейся на публикациях по проблемам отечественной истории ХХ века. В рамках данной программы уже вышла книга А.Штамма "Коммунистический режим и народное сопротивление в России 1917-1991 гг." и подбор материалов "Ярославское восстание. Июль 1918". Готовится к изданию сборник, посвященный мятежу на Ижевском и Воткинском заводах в годы Гражданской войны. Настоящая книга - "Воспоминания историка" - представляет собой наиболее полный на сегодняшний день корпус мемуаров эмигранта первой волны Сергея Пушкарева.
Сергей Пушкарев (1888-1984) - крупный историк, специалист по поземельным отношениям. В книге "Крестьянская поземельно-передельная община в России" он, продолжив традицию Т.Грановского, доказал искусственность и вторичность крестьянских общин по отношению к индивидуальному землевладению, присущему Древней Руси. Другими известными исследованиями Пушкарева стали фундаментальная монография "Россия в ХIХ веке" (готовится к переизданию в издательстве "Посев") и сборник статей "Ленин и Россия".
Мемуары Пушкарева охватывают период от 1905 года, когда юный гимназист "заболел" марксизмом, по 1945-й, то есть до отъезда в США по приглашению историка Г.Вернадского.
Автор подробно рассказывает, как господствовавшие в начале века левые идеологии (Серебрянный век затронул лишь часть элиты обеих столиц) захватили его, сделав "эсдеком". Он с иронией пишет о своем желании стать "жертвой проклятого царизма" (мечта исполнилась в виде короткого заключения и ссылки в имение). Но параллельно шло формирование историка: учеба в Харьковском, а потом и Гейдельбергском и Лейпцигском университетах, где, впрочем, лекции В.Виндельбанда и В.Вундта сочетались с докладами заезжих социалистов Троцкого и Луначарского.
К началу февральских событий 1917 года Пушкарев отошел от политики и всецело посвятил себя научным изысканиям. Тем не менее после свержения царя, видя общее ослабление государственных институций, счел своим долгом вступить в армию. В мемуарах прекрасно описано постепенное разложение войск Керенского, общая расслабленность и притупление элементарных инстинктов самосохранения, присущих любой здоровой власти. Контрастом противостоит Белое движение, в котором Пушкарев также принял участие рядовым солдатом┘
Затем - становление России за рубежом, в Чехословакии, вне пределов "безумного царства Ленина-Троцкого". Но с безумием СССР, правда, уже Сталина-Берии, ему пришлось столкнуться еще раз в 1945 году. Пушкарев с семьей, спасаясь от наступавшей Советской армии, был задержан ее частями. Офицер, ведший расследование, оказался выпускником истфака МГУ. Повезло.
"Скоро... допрос принял характер беседы. Видно было, что ему интересно поговорить с такой невиданной птицей, как старый эмигрант да еще историк... Он спросил, почему я не хочу ехать в Советский Союз? Я сказал, что был солдатом Белой армии и опасаюсь, что по возвращении был бы подвергнут репрессиям. Лейтенант меня успокоил: - О, нет, нет, Гражданская война - это давно забытая старина! А в СССР вы могли бы работать по специальности - преподавать историю. - Нет, господин лейтенант, в Советском Союзе история преподается с точки зрения марксизма... - В таком случае вы могли бы преподавать латинский язык. Милый лейтенант старался найти мне подходящее занятие... Беседа была долгой, и мы расстались дружески". После этой трогательной сцены, с одним носовым платком в кармане, Пушкарев отправился на свободу - в изгнание.
Особенная прелесть и ценность подобных мемуаров - в органичном сочетании ярких свидетельств очевидца с профессиональным взглядом беспристрастного историка.
