Стихи и революции

Иранские бронзовых дел мастера. Фото Антона Севрюгина. Иллюстрация из книги

Литературная революция

Во время первого периода иранской конституционной революции (1905–1908) в стране появилась новая поэзия, которая требовала новых форм. В Иране, по меткому определению одного из востоковедов, произошла «литературная революция». Если при Каджарах поэзия преимущественно воспевала шаха и его приближенных, то теперь поэты стали обращаться к народным массам, используя как песенно-музыкальную форму (наподобие романса), так и политическую сатиру. Для того чтобы быть понятыми крестьянами и рабочими, многие из которых были неграмотны, поэтический язык приблизился к языку простого народа.

Изменился как язык поэзии, так и описываемые в поэтических строках события, темы, чувства, близкие простым людям. Иранские поэты стали не только непосредственными свидетелями, но и участниками революционных событий. Они были готовы умереть за Родину, ее идеалы. Поэтому в Иране поэты, воспевавшие отшельничество и аскетизм, любовные переживания и мудрость каджарских принцев, были сметены революционной войной и в поэзии появились патриотизм и сочувствие к положению бесправных бедняков. Появились стихи о женщине-матери; гражданские романсы, которые пел «странствующий менестрель иранской революции» Мирза Ареф Казвини. Позже он написал стихи об Октябрьской революции («большевизм есть спасение») и о Ленине.

Иранский поэт Мирза Мохаммад Йазди за критику шаха был брошен в темницу, где ему тюремщики зашили рот, что вызвало волну народного гнева. Йазди удалось бежать из тюрьмы, затем он оказался на Ближнем Востоке. Вернувшись на родину, он сочинял и публиковал обличительные стихи против продажных тегеранских властей и после прихода к власти Реза-шаха был вынужден уехать за границу. Но прислужники шаха обманом заманили поэта в Тегеран, бросили тюрьму, где через несколько месяцев он умер.

Аболкасем Ареф Казвини

Во время правления Мозафереддин-шаха музыка, как и поэзия, приобрела в основном развлекательный характер. В Тегеране и других крупных городах, в шахском дворце и особняках знати слушали граммофоны с записями европейской музыки (позже – и персидской) и приглашали местных исполнителей, которые восхваляли хозяев (а часто – и мифические подвиги их предков), любовные томления и непременные восхваления шахского величия и прозорливости.

Аболкасем Ареф Казвини, прославленный персидский поэт, лирик и музыкант, сын муллы Хади Вакиля Казвини (настоявшего, чтобы подросток обязательно обучался также исполнению произведений шиитских религиозных жанров, посвященных гибели имамов-мучеников). После переезда в столицу в начале XX века он стал выступать как певец в особняках знати.

Ареф Казвини сочинял стихи в формах классической персидской поэзии (газели, кыта, маснави), но получил известность как автор и исполнитель песен (тасниф – разновидность мелодизированного поэтического произведения, которое имело определенный размер и обладало ритмом, персидский эквивалент баллады) на свои стихи.

Ареф Казвини, уже став знаменитым исполнителем таснифов в эпоху конституционного движения, вспоминал о более ранних годах: «Когда я обратился к написанию отечественных таснифов, это искусство было настолько обесценено, что таснифы сочинялись даже о шахских кошках».

После издания в 1906 году указа о введении конституционной монархии, против которого выступали Мохаммад-Али-шах и абсолютисты, в истории Ирана начался трехлетний период, получивший известность как «малый абсолютизм» (эстебдад-е сагир). Это время стало начальной точкой для изменений в иранской музыке. Именно в этих условиях поэт и певец периода Конституционной революции Ареф Казвини сочинял особые таснифы, содержание которых отражало горькие события того времени, и исполнял их своим сильным голосом.

Немногие таснифы Арефа Казвини были посвящены любовной лирике, а остальные были патриотическими, революционными и направленными против шахской власти. Тексты их, простые и доходчивые, быстро запоминались людьми. Но до наших дней из-за отсутствия в эти годы нотной записи исполняемой музыки большинство его таснифов не дошло.

Национализация нефти

В конце 1940-х годов одним из самых популярных иранских политиков стал Мохаммед Мосаддык. Он родился 22 мая 1882 года в Тегеране в знатной и богатой семье. Его мать была внучкой знаменитого каджарского принца Аббаса Мирзы, сына Фатх-Али-шаха Каджара, а отец – высокопоставленным чиновником одного из шахских ведомств.

Мосаддык обучался сначала в Тегеране, затем – во Франции (окончил Парижский университет) и Швейцарии. Участвовал в Конституционной революции, затем уехал в Европу, в университете швейцарского города защитил докторскую диссертацию в области права. После окончания Первой мировой войны Мосаддык был на государственной службе и занимал важные посты: был губернатором провинции Фарс, министром... Затем он стал депутатом парламента и осенью 1925 года проголосовал против законопроекта о провозглашении Реза-хана шахом Ирана. Попал в опалу, не мог избраться в парламент и вести политическую деятельность.

15 марта 1951 года Мосаддык стал в парламенте инициатором голосования о принятия закона о национализации нефтяных месторождений Ирана. Через три дня одобренный шахом закон вступил в силу.

28 апреля 1951 года депутаты иранского парламента проголосовали (хотя и не единогласно) за назначение Мосаддыка премьер-министром Ирана. И Мосаддык решил, что настало время изменить отношения с теми, кто получал за бесценок огромные прибыли от продажи иранской нефти – Англо-иранской нефтяной компанией АИНК, позднее получившей новое всемирно известное название British Petroleum (BP). Иранский премьер потребовал от руководства компании, чтобы оно увеличило долю отчислений от продажи нефти в иранский бюджет до 50% (как это было с американцами и Саудовской Аравией). Компания категорически отказалась.

Мосаддык после безуспешных переговоров с англичанами выступил перед депутатами Меджлиса с пламенной речью, обосновывая необходимость национализации нефти: «Переговоры никаких результатов не дали. Однако с помощью доходов от нефти мы можем побороть бедность, болезни, отсталость. Что еще важнее: ликвидировав всевластие британской компании, мы уничтожим коррупцию и интриги, с помощью которых иностранцы влияют на нашу страну».

7 марта 1951 года в Тегеране был убит премьер-министр Хадж Али Размара, неоднократно выступавший против расторжения концессии с Англо-иранской нефтяной компанией. Через несколько часов состоялось заседание специальной нефтяной комиссии иранского парламента, единогласно проголосовавшей за проект закона о национализации нефтяной промышленности страны. Спустя 12 дней этот законопроект был принят парламентом.

Дворец Голестан - одна из главных достопримечательностей Тегерана.  Махмуд Хан Саба. Дворец Голестан. Начало ХХ века

Англичанам была нужна дешевая иранская нефть, и они вовсе не собирались делиться прибылью от нее с иранцами. Английское правительство начало юридические действия против Ирана, обратившись с жалобами в Международный суд в Гааге, затем с жалобой в Совет Безопасности ООН. Но английский проект антииранской резолюции не был принят из-за возражений СССР и Индии, имевшей к Англии старые колониальные счеты, и готовой, по словам Джавахарлала Неру, сотрудничать с Ираном.

Поэтому АИНК пришлось удовольствоваться тем, что она официально объявила иранскую нефть «ворованной» и ввела в действие механизм мирового бойкота иранских нефтепродуктов. Но для реализации бойкота нужно было, чтобы иранскую нефть никто не мог приобрести, и поэтому англичане направили свои военные суда к побережью Ирана для установления морской блокады страны. Могли начаться военные действия. Но против английского плана морской блокады выступил президент США Гарри Трумэн, который отказал англичанам в помощи: американские военные участвовали в это время в корейской войне, и участие США в возможной иранской войне за британскую нефть было сочтено нецелесообразным.

Противостояние

5 июля 1951 года Уинстон Черчилль (снова ставший через три месяца английским премьер-министром) направил послание Верховному главнокомандующему вооруженными силами НАТО Дуайту Эйзенхауэру с просьбой «направить в США телеграмму в поддержку» английской позиции по поводу иранской нефти. Эйзенхауэр через неделю ответил, подчеркнув значение Ирана, «страны, имеющей общую границу с Советским Союзом и хранящей в своих недрах значительную часть мировых запасов нефти». Но конкретных мер принято не было: решение принимал президент Трумэн.

Среди тех, кто поначалу поддерживал Мосаддыка, были крупные торговцы и землевладельцы, представители деловой иранской элиты, рассчитывавшие поживиться за счет продажи отобранной у англичан нефти. На получение больших доходов от самостоятельной продажи иранской нефти рассчитывал и сам шах. Но после нарастания конфликта с англичанами и отказа других держав покупать иранскую нефть ситуация поменялась не в пользу правительства Мосаддыка. Как и в Европе – неслучайно журнал Time по итогам 1951 года назвал Мосаддыка «человеком года». Но уже через несколько месяцев в Европе и Америке англичанами была развернута против Мосаддыка массовая пропагандистская кампания.

Стремясь сохранить контроль над своей нефтяной компанией, британские дипломаты, журналисты и сотрудники спецслужб пытались развернуть кампании против Мосаддыка, используя свои связи с директором иранского радио и привлекая главных редакторов тегеранских газет и поэтов, воспевавших шаха в стихах, на деньги шахской казны переведенных с фарси на английский и изданных в Лондоне.

Неслучайно искушенные современники называли Мосаддыка «мастером политического театра» – он в своих публичных выступлениях использовал традиционные восточные ораторские приемы: в самый кульминационный момент речи мог упасть в обморок (и потом подмигнуть одному из своих соратников), расплакаться, вместо экономического обоснования своего предложения привести в качестве аргумента притчу или придуманный им самим так называемый рассказ очевидца. Это возмущало европейских и американского послов, дипломатов и государственных деятелей, которые считали такое поведение иранского премьера несерьезным.

Особенно после того как Мосаддык, подобно восточным владыкам, принимал официальных западных представителей у себя дома, но при этом не в кабинете, а лежа в постели, одетым не в костюм, как положено по дипломатическому этикету, а в обычную пижаму! Устраивая при этом шоу – то притворяясь больным, то обвиняя гостей в недобрых замыслах против него.

В Иране нарастал экономический кризис, и Мосаддык рассчитывал получить средства от выпуска внутренних займов, а также ввести налоги на имущество, принадлежащее шаху. В 1952 году Мосаддык предложил новую программу – «экономика без нефти», что привело к росту налогов и дальнейшему обеднению населения. Ряд сторонников Мосаддыка, не видя в его курсе дальнейших перспектив, перестали его поддерживать.

Тем временем Мосаддык тщетно пытался договориться с американской администрацией о продаже иранской нефти и получении Ираном кредита. Переговоры с англичанами, не желающими уступать, зашли в тупик, и в 1952 году по инициативе Мосаддыка иранское правительство разорвало дипломатические отношения с Лондоном, угрожавшим Ирану применением силы за кражу принадлежащей им нефти.

Этому предшествует конфликт с шахом, пытавшимся 16 июля 1952 года отправить строптивого премьер-министра (потребовавшего себе чрезвычайных полномочий на шесть месяцев, контроля над армией) в отставку и назначить на это место Ахмада Кавама ас-Салтане. Его правительство смогло продержаться всего лишь пять дней: в столице проходили митинги и столкновения, толпы выступали в защиту Мосаддыка. Сторонники Мосаддыка объявили 21 июля Днем национального сопротивления, устроив миллионную забастовку. Большая часть страны была парализована, никто не работал, и шаху пришлось снова назначить Мосаддыка премьер-министром.

20 января 1953 года 34-м президентом США стал Дуайт Эйзенхауэр, побывавший после разгрома нацистской Германии в СССР и беседовавший с Иосифом Сталиным. Эйзенхауэр был профессиональным военным, видел силу СССР и поддерживал антикоммунистические позиции. Этим и воспользовались англичане, чтобы получить помощь в борьбе с Мосаддыком. Немаловажную роль сыграли предоставленные английской разведкой президенту Эйзенхауэру и Госдепартаменту документы о предполагаемом сотрудничестве Мосаддыка с партией Туде – иранскими коммунистами, которые, по уверению англичан, получали инструкции из Москвы. В марте 1953 года в иранской столице прошел масштабный траурный митинг, организованный местными коммунистами и посвященный смерти Сталина. Информация ЦРУ об этом митинге была представлена президенту Эйзенхауэру и Госдепартаменту: событие преподносилось как опасность прихода к власти иранских коммунистов. Это было время холодной войны, противостояния двух политических блоков, и Иран, по уверениям англичан, мог стать одним из советских плацдармов на Востоке.

Добыча нефти в Иране падала, в казне не было денег, англичане угрожали, и 13 августа 1953 года шах снова подписал указ о снятии Мосаддыка с поста премьер-министра и назначении на этот пост генерала Захеди. Во время первой попытки свержения правительства Мосаддыка в Тегеране едва не произошло вооруженное столкновение подразделений иранской армии. Получив от шаха подписанный указ – фирман – об отстранении премьера, Захеди решил на несколько часов отложить собственное вступление в должность. Это время генералу было нужно для того, чтобы незаметно подтянуть на соседние с домом Мосаддыка улицы солдат и офицеров, под прикрытием которых вывезти Мосаддыка и разогнать тех, кто собирался защищать его власть. Но один из военных сообщил сторонникам премьер-министра о готовящейся акции, и Мосаддык, используя свои официальные полномочия, организовал защиту своей резиденции. В результате, когда почти через сутки задержки командующий шахской гвардией Насери с фирманом об отставке премьера оказался у дома Мосаддыка, подчиненные правительству войска уже размещались около резиденции Мосаддыка и на соседних улицах, и те воинские части, на которые рассчитывал генерал Захеди, не смогли подойти. Дальше действовал сам Мосаддык, объявивший предъявленный ему документ об отставке фальшивкой.

Именно это больше всего потрясло оперативных работников ЦРУ, находившихся в иранской столице: они привыкли, что все чиновники (пусть и высокопоставленные) выполняют волю своего шаха! А тут осмелились арестовать личного шахского посланника и заявить, что указ с шахской подписью и печатью – фальшивка! Поэтому шокированный резидент ЦРУ в Иране отправил руководству отчет лишь с одной фразой: «Штаб-квартира провела день в состоянии уныния и отчаяния». Директор ЦРУ решил свернуть неудачную операцию и срочно эвакуировать ее исполнителей из Ирана. Но один офицер ЦРУ решил сделать вторую попытку.

А пока что организаторы неудачного переворота попрятались – так, Захеди переоделся в штатское и укрылся на конспиративной квартире, которая была предоставлена резидентом ЦРУ в Иране! Народные толпы вышли на столичные улицы и стали сбрасывать с постаментов статуи обоих шахов Пехлеви. Испуганный Мохаммад Реза с женой и небольшой свитой улетели в Багдад. Ряд иранских военных были арестованы, а против шаха выступил даже иранский посол в Ираке, поэтому шах решил лететь из Ирака в Рим. Казалось бы, все свершилось, династия пала, но тут-то вмешалось ЦРУ. К началу 1950-х годов бюджеты и возможности британских секретных служб уступали финансированию ЦРУ. Это стало очевидным в ходе борьбы англичан с правительством Мосаддыка.

Одним из главных действующих лиц второго переворота стал Кермит Рузвельт-младший – внук президента США Теодора Рузвельта. Окончив в 21 год Гарвардский университет, Кермит стал преподавателем истории в Калифорнийском технологическом институте. После вступления Америки во Вторую мировую войну он служил в Управлении стратегических служб (OSS, предшественник ЦРУ), которое через полтора месяца после окончания боевых действий было расформировано. Затем он стал сооснователем и исполнительным секретарем организации «Американские друзья Ближнего Востока». В 1950 году поступил на службу в ЦРУ, в Управление планирования, возглавляемое Фрэнком Гардинером Виснером. Поначалу Кермит работал в Египте и имел отношение к свержению королевской власти в 1952 году, а через несколько месяцев был откомандирован в Иран.