Богословское моделирование

Одно из младших божеств Средиземья, маг Гендальф Серый, свободно разгуливал среди простых смертных и водил дружбу с некоторыми из них.
Фото с сайта lordoftherings.net

В последние десятилетия религиозная тематика все активнее вторгается в ту сферу, из которой раньше активно вытеснялась, – в сферу фантастики. Этот жанр породила научно-техническая революция XIX века, когда писателей и читателей вдохновляли эпопеи о полетах на Луну, путешествиях к центру Земли или революциях на Марсе. В фантастических романах не оставалось места для Бога – их герои могли справиться с любой проблемой своими силами, в крайнем случае – при помощи дружественных инопланетян. Мир будущего рисовался в самых светлых тонах: всеобщая свобода, равенство и братство, отсутствие войн и болезней. И, как полагали мэтры жанра, наступить это светлое будущее должно было совсем скоро.

До середины XX века фантастика была одним из доминирующих жанров художественной литературы, по популярности сравнявшись с детективами и женскими романами. Главными читателями фантастики всегда были школьники и студенты, поэтому этот жанр стал мощным инструментом пропаганды как в социалистических, так и в капиталистических странах. Миллионы детей были воспитаны на книгах Жюля Верна, Герберта Уэллса, Артура Конан Дойла, Алексея Толстого, Ивана Ефремова и Александра Беляева. И это воспитание было сугубо материалистическим – не зря Айзек Азимов говорил, что фантастику пишут атеисты.

Ситуация стала меняться с середины 50-х годов, когда великий английский писатель Джон Рональд Роуэл Толкиен своей трилогией «Властелин колец» дал старт новому направлению фантастики, получившему название фэнтези. Конечно, книги этого жанра встречались и раньше – достаточно вспомнить серию Лаймена Фрэнка Баума о стране Оз или «Конана-варвара» Роберта Говарда, однако именно с книг Толкиена фэнтези выделилось в отдельный жанр и приобрело настоящую популярность.

Книги Толкиена очень религиозны – трилогии «Властелин колец» предшествует еще более масштабный «Сильмариллион», в котором описываются сотворение мира, отпадение Моргота-сатаны от Бога и войны, которые вели с ним ангелы, эльфы и люди. Хотя религия как организованная форма поклонения высшим силам у Толкиена не описывается (не считая упоминания о святилище Всевышнего – Эру на высочайшей горе Нуменора), существование Бога у жителей Средиземья сомнений не вызывает – ведь живы еще рожденные в раю эльфы, а беса-Саурона и ангела-Гендальфа можно узреть во плоти.

Триумфу «Властелина колец» сопутствовал триумф «Хроник Нарнии» Клайва Льюиса, признанных образцовой христианской сказкой для детей. В научной фантастике прорыв совершил американец Клиффорд Саймак, автор «Заповедника гоблинов» и «Города», книгам которого в СССР даже меняли названия из-за явных отсылок к Библии. К жанру фантастики обращался и знаменитый остроумец Гилберт Честертон, написавший роман «Шар и крест». Именно благодаря этим людям религия стала возвращаться на страницы фантастических романов – и религия не только христианская. «Дюна» Фрэнка Херберта стала классическим примером мусульманской, хотя и совсем неортодоксальной, фантастики. Американские фантасты Гарри Тертлдав и Майкл Муркок активно использовали в своих книгах иудейские мотивы, немало книг ставят во главу угла буддийские, индуистские, зороастрийские ценности.

Грань между научной фантастикой и фэнтези быстро размывалась, и с появлением в 80-х годах игровой вселенной «Молота войны» (Warhammer 40.000) исчезла совсем. Эльфы и орки вышли в космос и сменили луки и топоры на танки и гранатометы, рыцари обзавелись энергетическими мечами, а магия легко ужилась с гиперпространственными звездолетами. В придуманном английскими игроделами мире за осеняемый двуглавым орлом Империум воюют и стометровые человекообразные роботы, и гренадеры с дробовиками, и дикари с дубинами – просто высокотехнологичного оружия на всех не хватает. При этом «Молот войны» считается самым «религиозным» из всех вымышленных миров – его главными положительными героями являются космодесантники и Сестры Битвы, боевые монахи и монахини, которые большую часть своего времени проводят в посте и молитве.

Между тем фантастика стран соцлагеря развивалась в строго заданном направлении, и модные нововведения до поры до времени обходили ее стороной. В далеком и не очень будущем торжествовал коммунизм, в мирах Полдня, Великого Кольца и Алисы Селезневой жили здоровые, политические грамотные и лишенные предрассудков люди. Религии в этих утопических мирах присутствовали лишь в виде диких языческих культов или жестокой инквизиции далеких планет, в крайнем случае – как у Станислава Лема в «Дневниках Йона Тихого» – были представлены незадачливыми католическими миссионерами, пытавшимися растолковать негуманоидным жителям вулканических планет, что такое ад.

И все-таки полностью избежать серьезного разговора на религиозную тематику не удавалось. Чаще всех обращались к ней братья Стругацкие, написавшие как нарочито антихристианский роман «Отягощенные злом, или Сорок лет спустя», так и «Пикник на обочине», по которому затем был снят изобилующий евангельскими цитатами и доброжелательно принятый православными «Сталкер».

Со временем из российских авторов, активно использующих религию в своих произведениях, выделились различные группы, среди которых можно отметить «имперских» фантастов, в произведениях которых православная цивилизация торжествует не только на Земле, но и в космосе (цикл «Завтра война» Александра Зорича, «Конкистадор» Дмитрия Володихина, «Звездный табор, серебряный клинок» Виктора Бурцева) и православных фантастов, специализирующихся на социальных вопросах («Зиккурат» Юрия Максимова, «Последнее звено» и «Чужеземец» Виталия Каплана).

Все более востребованным оказывается воспроизведение парадоксальных с богословской точки зрения ситуаций. Вопрос о реальности инопланетян всерьез обсуждается не только фантастами и уфологами, но и представителями Римско-Католической Церкви. Во всяком случае, главный астроном Ватикана, священник-иезуит Хосе Габриэль Фунес заявил, что вера в инопланетян не противоречит Библии, отметив вероятность наличия во Вселенной иных разумных форм жизни. Православные богословы с ним, правда, не согласились.

Сейчас фантастика несколько утратила свои позиции воспитательной литературы для молодежи, будучи потеснена компьютерными играми. Трудно не согласиться с мнением Дмитрия Goblina Пучкова, что нынешние дети проходят первую компьютерную игру до того, как прочитывают первую книжку. Другое дело, что немалая часть этих игр основана на научно-фантастических и фэнтезийных книгах, в которых сценаристы стрелялок, стратегий и квестов черпают свое вдохновение.

По мнению многих литературоведов, главной проблемой новой фантастики и компьютерных игр становится поточность их производства, которая не только резко ухудшает качество, но и создает проблему «привлекательного зла». Как выяснилось, нарисовать образ харизматичного и обаятельного злодея намного проще, чем выписать правдоподобного и нескучного ревнителя добра. На практике же книги и игры заполонили благородные вампиры и зомби, честные разбойники и наемные убийцы, обаятельные демоны и некроманты. Видимо, эта проблема на ближайшие годы и станет главной для фантастики всех жанров.