Призрак Зюсса

Еврейский музей - новая гордость Берлина, чудо свежайшей архитектуры. Первая постоянная экспозиция в нем начала работу 9 сентября: "Два тысячелетия немецкой еврейской истории" на двух этажах основного корпуса, а в подземном этаже - Холокост и исход евреев из нацистской Германии. Техническая оснастка музея превосходна: компьютеры и видео - повсюду.

Еврейский музей во Франкфурте-на-Майне традиционен. Во всем. Первый в Германии, еврейский музей появился в городе в 1897. С перерывами еврейские музеи во Франкфурте работали до полного разгрома в 1938. Новый музей открыли 9 ноября 1988, в день полувековой годовщины тех погромов. Он хранит часть вещей из собрания прежнего "Музея еврейской старины". И расположен в классицистском здании "Дворца Ротшильдов", специально перестроенном под музей в восьмидесятые. Постоянная экспозиция рассказывает об иудаизме и истории еврейской общины во Франкфурте от XII до XX века. Временная выставка "Лео Бэк. Преемник раввинов" в этом музее была посвящена одному из лидеров иудейской общины Германии XX века.

Дизайн и холокост

Холодно и темно. Потолок черен. Свет льется сверху, из маленького и узкого окошка, - так, что его прямые лучи никак не доходят вниз. Стены высоки и слишком близки друг к другу, а все помещение словно составлено из острых углов. Так выглядит "Башня Холокоста". Башню создал Даниэль Либескинд, архитектор.

Морская болезнь. Ее провоцирует "Сад изгнания". Квадратные в сечении столбы стоят на наклонной террасе, выложенной булыжником. Они расставлены ровными рядами перпендикулярно к земле, а не к террасе, так что кажется, будто ходишь посреди накренившегося мира. Вдобавок терраса наклонена не от верхней линии - к нижней, от высокого угла - к низкому, как палуба корабля, задравшего нос и одновременно завалившегося набок. Простые геометрические формы здесь использованы совершенно непривычным образом.

В берлинском музее - 2 основные части. Мощь и сила - в нижней: "Башня Холокоста", "Сад изгнания" и подземные проходы к ним. Здесь выражена суть двух трагедий: изгнания и уничтожения. Потеря ориентации и страх. Архитектура эмоций.

Путь к "Башне Холокоста" проходит через лагеря. Мемориальная экспозиция открыта прямо в стене: на черном фоне в застекленных нишах выставлены бумаги и предметы, что остались от тех, кто не вернулся. "Сегодня день, когда мы вышли без желтой звезды" - в последний раз перед отправкой в Берген-Бельзен, и рядом с этой цитатой из письма - размытый черно-белый групповой фотопортрет 41 года. А на стене напротив написаны названия концлагерей; их десятки.

Выставки подобраны под здание. Довольно сложно построить экспозицию в пространстве Либескинда. И это значит, что в музее всегда будут узкие проходы, бессмысленные пустоты, незаполненные углы и смятение зрителей, пытающихся найти выход из залов. Зал "После 1945" формально завершает двухэтажную историю, но выход ведет вовсе не из него, а из "Национал-социализма": экспозиционная логика явно не совпадает с архитектурной. И в зазоре между ними даже можно найти смысл: последний зал показывает чудо еврейской жизни в Германии после войны. Бескомпромиссная неискренность.

Музей, который выжил

Безлюдье. Сонные смотрительницы чинно беседуют друг с другом. Вот картина, которая удручает визитера в Еврейском музее Франкфурта.

Кипа Лео Бэка. Железный Крест Лео Бэка. Фото "Лео Бэк как полевой раввин в 15-м году". Обложка нацистского журнала "Штурмовик", а рядом - меню судна "Тель-Авив", отплывшего некогда в Палестину. Обычная логика экспозиций. Выставку легко читать - она развернута в пространстве как книга. Но не аттракцион. Беда в том, что время книг ушло.

Лео Бэк - одна из самых противоречивых фигур еврейской истории XX века. Выставка, посвященная ему, - традиционна. "Полевые священники Австро-Венгерской армии в 17-м году: раввин Лазарус с имамом и католическим священником" - на фото. Интересно. Фильм Эллы Левинас о еврейском сельхозтовариществе в Германии тридцатых. Занятно. Картина Леонида Пастернака "Сидящий старик" (ок. 1920). Любопытно. Все в меру занимательно - для тех, кого вообще занимает история. Но, кажется, таких людей все меньше.

Выставка вовлекает лишь интеллект, но не эмоции. Сухое повествование о судьбе "германского гражданина иудейской веры" Лео Бэка полно внутреннего драматизма, а с некоторых документов того и гляди закаплет кровь. Особенно там, где речь идет о жизни Лео Бэка в Терезиенштадте, этом образцово-показательном концлагере. Но выставка бесстрастна на манер обычной документальной выставки. И результат кристально ясен уже при входе. Посетителей мало.

Коллекция Еврейского музея во Франкфурте - богаче берлинской. На двух этажах во Франкфурте значимо больше редких и восхитительных предметов. Зал серебряных семисвечников неповторим. А дальше... макеты, книжки, экспозиционные выдумки на тему, к примеру, еврейских праздников, с фигурами в натуральный рост. И хорошо, что не пахнет нафталином. Честная простая экспозиция. Есть даже видео. Нет шоу.

Берлин другой. Вместо подлинников - экраны. А вместо логики - игра. Видеотур по еврейскому Вормсу в Средние века: объемное изображение и мягкие жердочки, на которых сидят зрители. Искусственное дерево при входе в "историю евреев": на дерево вешают бумажки-яблоки с посланиями. Компьютеры с игрушкой "Да или нет" ("временно не работает" уже ни один из них - может, немцы не в тех местах "да" говорят?). Все это берлинское богатство призвано поучать, развлекая. Но учит ли?

Время традиционных музеев кончено. Но это вовсе не значит, что новые музеи могут спокойно браться за те же самые темы. Вопрос уходит в область этики. Поскольку не все может быть темой шоу. Или все?

Игра в еврея

Под потолком висит железная клетка, похожая на птичью. Но не птичья. В такой вот клетке казнили как-то Зюсса Оппенгеймера. Пол провалился, и он повис над площадью. Старинная гравюра, изображающая казнь, висит неподалеку от клетки. А в клетке - телевизоры.

Три телевизора заключены, как Зюсс. Посередине - отрывки знаменитого нацистского шедевра, который некогда был увенчан высшей наградой на Венецианском кинофестивале. Зритель (один-единственный) радостно надевает наушники, смотрит и слушает ключевые отрывки фильма. Неподалеку - обложка "Илллюстриртер Фильм Курьера" за 1934 год: лицо "Еврея Зюсса" искажено зловещей ухмылочкой. В заглавной роли - Фейт Харлан.

Я поиграл в придворного еврея. И проиграл; в конце игры вылезла надпись: "Вы закончите свою карьеру в нищете" - и картинка, изображающая сгорбленного крючконосого старца в лохмотьях, просящего подаяние. Так выглядит одно из интерактивных развлечений нового Еврейского музея в Берлине. Посетителю предлагают вопросы и ответы (несколько вариантов) - например, нужно выбрать между выработкой сукна и ростовщичеством. Я выбрал сукно. И проиграл. Хотелось бы узнать, каков же выигрыш. Призовая игра? А может, казнь через повешение?

Серебряный самородок, мелкая россыпь серебра и серебряные монеты. Вот (в витринах) иллюстрация деятельности еврейских чеканщиков монеты и банкиров. Компьютер с милой игрушкой стоит в десяти шагах от той самой железной клетки, неподалеку от серебряных россыпей. Вся в целом эта часть экспозиции посвящена истории "придворных евреев". Вдоль лестницы - их портреты. В витрине - факсимиле письма от Зюсса Оппенгеймера. Так преподносится история.

Чего-то не хватает. Например, нет парка развлечений "Путями Холокоста". А сколько посетителей возможно привлечь аттракционом! Баланда. Жизнь в бараках. Труд из-под палки. Газовые камеры по спецзаказу. На ролях эсэсовцев - безработные статисты студии "ДЕФА". И вокруг - овчарки, вышки да колючка.

Современный музей - часть индустрии развлечений. Это нормально. Странно другое. Цель - рассказ о еврейской жизни в Германии. И цель в Берлине вступает в явное противоречие со средствами. В уничтожении еврея Зюсса нет ничего занятного.

Берлин-

Франкфурт-на-Майне-Москва