В Южной Осетии учились останавливать войну

Сергей Шойгу на переговорах по грузино-югоосетинскому конфликту в июле 1992 года. Фото Анатолия Морковкина/ТАСС

Россия и Южная Осетия 14 июля 2017 года отметят 25-летие со дня начала первой миротворческой операции, проведенной на постсоветском пространстве. Четверть века назад общее руководство от российской стороны было возложено на председателя Государственного комитета РФ по делам гражданской обороны, чрезвычайным ситуациям и ликвидации последствий стихийных бедствий Сергея Шойгу. 

В 1992 году России пришлось вмешиваться в процессы, которые иначе как геноцидом и не назовешь. К моменту ввода миротворческих сил в Южную Осетию противостояние грузин и осетин уже давно вошло в фазу вооруженных столкновений. Сергей Шойгу позже, оценивая ситуацию, в которой начиналась миротворческая операция, говорил: «Тянулся конфликт между Южной Осетией и Грузией уже два года. Союзные власти то вводили туда силы правопорядка, то выводили. Южная Осетия, когда я впервые в ней оказался, поразила меня тем, что выглядела ничейной, брошенной всеми землей. Нет электричества, нет газа, нет воды. На территории соседней Северной Осетии к тому времени осело огромное количество беженцев-осетин из внутренних районов Грузии. И тогда мы вместе с несколькими народными депутатами подготовили записку президенту: мол, надо срочно ситуацию разрешать». К тому времени Шойгу успел уже провести операцию по ликвидации последствий землетрясения в южноосетинском поселке Джава весной 1991 года и затем активно занимался оказанием гуманитарной помощи республике Южная Осетия.

О сложности обстановки, в которой пришлось работать, Сергей Кужугетович вспоминал: «Примерно два раза в неделю я летал в Тбилиси на встречу с Шеварднадзе, он упорно твердил, что это не грузинские войска ведут обстрел мирных жителей, мол, это все на совести неких неконтролируемых формирований. Чуть что, все сваливал на них. А теперь представьте себе эти неконтролируемые формирования! У них танки, у них установки залпового огня «Град»! Может быть, я открою тайну, но незадолго до тех событий фактически было продано грузинам все имущество двух полков – вертолетного и инженерно-саперного: топливозаправщики, ящики с НУРСами, вертолеты. Нам предстояло вывезти с территории Южной Осетии то, что еще не успели растащить. В один из дней звоню Шеварднадзе, говорю: предупредите своих, чтобы прекратили огонь, мы будем вывозить раненых. Он опять за свое: «Я, конечно, скажу тем, кому могу сказать. Но ведь там неконтролируемые формирования…» Ладно, прилетаем, едем в город, и начинается сумасшедшая стрельба – из артиллерии, из танков. Долбят город справа, слева, сверху. Кое-как мы добрались в расположение инженерно-саперного полка, а снаряды рвутся уже во дворе, стекла летят. Пытаюсь опять дозвониться до Шеварднадзе, чтобы как-то остановить всю эту заваруху. Бесполезно. Ну, в общем, вынуждены мы были принять меры и остановить эту стрельбу. Тут же Шеварднадзе звонит: «Что вы делаете?! Там же живые люди!» Я отвечаю: «Это неконтролируемые формирования между собой бьются!»

О событиях тех дней корреспонденту «НГ» рассказал генерал-полковник Станислав Суанов, отвечавший за военное обеспечение миротворческой операции. В соответствии с договоренностями, подписанными в Дагомысе 24 июня 1992 года президентами Борисом Ельциным и Эдуардом Шеварднадзе, было решено: для прекращения кровопролития и разведения враждующих сторон создать два батальона, осетинский и грузинский, и обеспечить их всем необходимым. Россия также выделила батальон для миротворческих целей. Республика Южная Осетия находилась в состоянии, близком к гуманитарной катастрофе. Станислав Суанов, тогда генерал-майор, занимался формированием осетинского батальона численностью 800 человек. По его словам, «происходило это во Владикавказе, вызывали людей через военкомат, набирали только добровольцев из жителей Северной Осетии и Южной Осетии, а также из числа беженцев. Каждого кандидата тщательно проверяли. Бойцов пришлось обучать почти с нуля. Основная учеба шла уже в боевой обстановке». Было сформировано три роты, две их них «посадили на БТР-60ПБ и одну роту на БМП-1».

Миротворцев вооружили только автоматами, к ним патроны выдали по три боекомплекта (в одном БК 450 патронов) на каждого бойца. Боеприпасов для вооружения БТР и БМП не дали. После укомплектования осетинский батальон совершил марш по Транскавказской магистрали из Владикавказа в Цхинвал 14 июля и тут же приступил к выполнению возложенной на него боевой задачи. Заранее совместно с грузинской стороной были определены линии разграничений и расположение блокпостов, заслонов, наблюдательных пунктов и так далее. Трудность еще заключалась в том, что были села со смешанным населением, где проживали вперемешку грузины и осетины. Штаб миротворческих сил располагался в Цхинвале, здесь же дислоцировался российский батальон ВДВ численностью 600 штыков, который был выделен в качестве резерва и на линии разграничения службу не нес.

Как рассказал Суанов, грузинская сторона испытывала значительные трудности при формировании своего батальона. Этот процесс несколько задержался, россиянам пришлось снабжать его униформой и ГСМ. После того как осетинские и грузинские силы заняли предначертанные им позиции, были небольшие инциденты. Но кровопролитие удалось полностью остановить. Руководством операции тогда были разработаны все документы и соглашения, по которым миротворцы жили вплоть до 8 августа 2008 года. С того времени осетины каждый год отмечают 14 июля как национальный праздник. Этот день является торжеством и для другого свободолюбивого народа, у французов его называют la fete du 14 juillet (День взятия Бастилии).