Владимир Козин
Главная и уникальная особенность тактического ядерного оружия (ТЯО), имеющегося на вооружении восьми государств мира, состоит в том, что в отличие от стратегических ядерных средств, которые способны поражать цели, удаленные на расстояние от 5,5 тыс. км и более, ядерные вооружения тактического назначения со времени их создания никогда не были предметом каких бы то ни было двусторонних или многосторонних переговоров по контролю над вооружениями в послевоенные годы, то есть почти 70 лет.
Две великие ядерные державы, сначала Советский Союз, а затем Российская Федерация, с одной стороны, и США – с другой, весьма близко подходили к возможным официальным дискуссиям по проблематике ТЯО, но так и не начали полномасштабного диалога с мандатом выхода либо на ограничения, либо на сокращения таких видов вооружений. Правда, в 1991–1992 годах Вашингтон и Москва пошли на одностороннее сокращение тактических ядерных арсеналов в рамках «президентских инициатив», реализованных в духе доброй воли и вне всякого переговорного процесса, – в среднем на 75–80% от необъявленного общего количества национальных потенциалов ТЯО, существовавших в то время у сторон. Но претворение в жизнь таких инициатив не подлежало инспекционным проверкам и больше не повторялось.
Несколько раз принимала резолюции в пользу начала официальных переговоров по этим видам вооружений Генеральная Ассамблея ООН. Эти документы носили исключительно рекомендательный характер.
В случае начала переговоров по тактическим ядерным вооружениям стороны неизбежно столкнулись бы с несколькими проблемами практического свойства. В первую очередь с необходимостью уточнения терминологических определений – что же считать ТЯО? Методом исключения (то есть путем неучета стратегических ядерных вооружений с дальностью стрельбы/доставки свыше 5,5 тыс. км, а также ракет средней и меньшей дальности от 500 м до 5,5 тыс. км) к таким вооружениям можно было бы отнести носители, способные преодолевать расстояния до 500 км. Но проблема в том, что в зависимости от характера этих носителей – стратегических или тактических бомбардировщиков – ядерные боезаряды названного класса могут квалифицироваться по-разному: либо как стратегические, либо как тактические. Возникнет и проблема того, стоит ли учитывать вместе с ядерными авиабомбами самолеты. Неизбежно встанет и дилемма, когда обнародовать суммарные подсчеты тактических ядерных средств: до начала официальных переговоров или в ходе их.
В качестве предварительного условия для начала переговоров о сокращении ТЯО Советский Союз, а после его распада – Россия неоднократно ставили перед Соединенными Штатами вопрос о необходимости полного вывода их тактических ядерных вооружений с Европейского континента. Впервые они появились там в 50-е годы прошлого века. Такое требование мотивировалось тем, что РФ вывела все свое тактическое ядерное оружие из Белоруссии, Казахстана и Украины на свою территорию 20 лет назад, а США до сих пор сохраняют его в четырех европейских государствах и в азиатской части Турции, да к тому же последовательно и масштабно реализуют программу его модернизации. А это сотни единиц. До 2038 года на осуществление этой задачи Пентагону будет выделено 65 млрд долл. Появятся новые средства доставки этих вооружений в виде истребителей-бомбардировщиков F-35A, которые останутся на вооружении ВВС США по меньшей мере до 2075 года.
Осложнение российско-американских и российско-натовских отношений в этом году, вызванное вмешательством Вашингтона и Североатлантического союза в дела Украины, а также включением антироссийских положений в итоговые декларации саммитов НАТО в Чикаго в мае 2012 года и в Ньюпорте (Великобритания) в сентябре текущего, требует полного отказа России от любых переговоров по тактическим ядерным вооружениям с Соединенными Штатами и НАТО даже после их необратимого вывода из Европы и азиатской части Турции на свою территорию. Усиление национальной позиции Москвы по ТЯО именно в данном направлении диктуется тем, что Пентагон, удерживая тактические ядерные средства в названных регионах, одновременно продолжает развертывание сил общего назначения в Европе (уже создал дополнительно восемь новых военных баз в непосредственной близости от России), а также реализует долгосрочную программу по внедрению на континенте и вокруг него современных противоракетных систем как наземного, так и морского базирования. То есть Вашингтон намерен значительно нарастить средства передового базирования у границ РФ, да к тому же сделать это на фоне «наступательного ядерного сдерживания», предусмотренного его военной доктриной.
В складывающихся условиях Москва должна проявить повышенную заботу о национальной безопасности, а также отразить в готовящейся к печати Белой книге по вопросам обороны и обновляемой Военной доктрины России особенности той роли, которую обязаны брать на себя национальные стратегические и тактические ядерные вооружения. Разумеется, не может быть никаких встречных шагов с российской стороны и в ответ на настойчиво проталкиваемые США идеи о разработке и принятии «мер доверия и открытости» применительно к ТЯО по все тем же причинам, изложенным выше. Такие «меры», по замыслу Вашингтона, должны служить приманкой для втягивания российской стороны в невыгодный для нее переговорный процесс по обозначенным видам вооружений. С ходу и решительно должны быть отвергнуты и «разумные предложения» об отводе российского ТЯО от границ соприкосновения с НАТО.
В условиях наращивания американских и натовских средств передового базирования около российских рубежей и упорного продолжения антироссийской риторики в заявлениях и официальных документах США и НАТО не может быть речи и о повторении в какой-то форме «президентских инициатив» 1991–1992 годов, на что давно намекают в Вашингтоне. Жестко? Да, но разумно и логично. Действие всегда вызывает противодействие.
Дарья Гармоненко