Записала Кристина Для того чтобы сделать людям смешно, надо искать парадоксы. Надо неожиданно ошеломлять. Надо, чтобы они ждали одно, а ты делаешь другое ≈ это один из секретов.
Я в каждой своей роли пытался найти что-нибудь такое, над чем зал рассмеялся бы или хотя бы улыбнулся. Даже в «Трёх сестрах». Написано «комедия», но Антон Павлович был своеобразным человеком. Роль Андрея. Ну какая это комедия: рушится человек, жизнь рушится, с каждым годом всё хуже и хуже ему становится, он становится хуже и хуже, и он сам это понимает. Но и там можно найти. Я и нашёл. А уж в Землянике в Гоголе меня надо было расстрелять из гранатомета, если бы я не нашел там что-нибудь смешное. Читайте первоисточники ≈ там всё написано. Легче всего найти юмор там, где он есть. А там где его нет, приходится изгаляться, себя переделывать, перекорёживать, либо текст переписывать. Лучше бы этого не делать. Поэтому нужно играть хорошие пьесы.
Были люди, которые умели слова писать, как Моцарт музыку. В словотворчестве я могу рядом с Моцартом поставить только Гоголя. Поменять местами слова у Гоголя невозможно. Фраза перестаёт жить, она становится странной, какой-то вывихнутой, несовременной кажется. Сфальшивь одну ноту, и получается диссонанс.
Юрий Мефодьевич Соломин на репетициях «Ревизора» говорил: «Не нужно удивлять. Не будем мы никого удивлять. Давайте мы поймём, про что говорил Гоголь. Давайте поймём, про что он говорил тогда, про что бы он сказал сейчас. Давайте отнесёмся к этому не как к тогда, а как к сейчас».
Я вот точно знаю, что до меня никто каблуки себе не отрывал в Землянике. Когда ему говорят: «Мне кажется, вчера вы были несколько ниже ростом». ≈ «Очень может быть», ≈ говорит Земляника и от страха отрывает себе каблуки. Сейчас люди могут себе ноги отрезать, чтобы начальству угодить, не то что каблуки.
Вот Земляника говорит: «Лекарств дорогих мы не употребляем. Да и в самом деле, зачем я буду убыточиться и выписывать дорогие лекарства для какого-нибудь инвалида. Человек простой если умрёт, то и так умрёт, а если выздоровеет, то и так выздоровеет». Что-нибудь изменилось? Про что я буду говорить? Про того врача, которого я знаю, про ту поликлинику, в которой я когда-то был. И зритель, который смотрит, он тоже был в этой поликлинике и знает того врача. И он меня поймёт, этот зритель.
Если говорить о вечном юморе, то он заключается в недостатках, которые происходят от глупости, от жадности, как замечательно сказал Жванецкий, от торопливого желания хорошо пожить, от неуважения чужого мнения, чужой свободы. Это всегда будет, потому что человек не меняется. Не повлияло ничего: ни коммунистическая мораль, ни капиталистическая, ни смешанные модели, ни китайская, никакая. Всё как было, так и есть. Человек как был жаден, туп, ленив, подл, труслив и обожал жестокость по отношению к ближнему своему, всё то же самое и сейчас, весь набор.
Дарья Гармоненко