"Кабаре умерло. Да здравствует кабаре!": интервью с Романом Трахтенбергом

≈ Майлз, герой пьесы Вуди Аллена «Спящий», говорит: «Я всегда шучу. Это защитный механизм». Вы согласны с ним?

≈ Безусловно. Слово ≈ сильное оружие. Многих войн не было бы, если бы люди могли отшутиться.

≈ Чем вам интересен жанр кабаре?

≈ С одной стороны, это маленький театр, а с другой ≈ всё достойно, и ты на своём месте. Как оказалось на практике, кабаре ≈ сложный жанр: от искусства до пошлятины один шаг. Тут должно быть чутьё и планка в голове.

≈ Ниже которой нельзя опускаться?

≈ И выше которой нельзя подниматься. Слишком философские номера выбивают публику из колеи, слишком низкие ≈ всё превращается в кафе-шантан или кафе-концерт. Об истории кабаре и театров миниатюр Серебряного века замечательную книжку написала госпожа Тихвинская. Она взяла критику, периодику тех лет, мемуары и дала чёткую картину эпохи. Ей надо поставить памятник за то, что она показала нам в документах, что господин Мейерхольд не представлял собой ровным счетом ничего: всё, за что он брался, он ломал и портил. Это в корне отличается от того, что нам преподавали в институте.

Я люблю двух режиссёров кабаретного направления. Это в первую очередь Виктор Моисеевич Крамер, питерский режиссёр театра «Фарсы». Его спектакли «Фарсы» и «Шесть персонажей в ожидании ветра» ≈ чистое кабаре, самое лучшее, наверное, что я видел. И Кирилл Серебренников ≈ он не работал в жанре кабаре, но его режиссёрская мысль движется именно в этом направлении (из каждой искры получается факел). Ни одной их премьеры я не пропускаю, стараюсь поддерживать с ними добрые отношения ≈ мне интересны люди умнее меня.

≈ Вам всегда нравилось развлекать людей?

≈ Да, я учился по специальности «режиссура массовых праздников и театрализованных форм досуга» в подгруппе «режиссура театрализованных форм досуга». Нашим деканом был Петров Борис Николаевич, главный режиссер Олимпиады-80. Нам продвигали живое табло, всё то, что было на Олимпиаде, но у меня не лежит душа к глобальным праздникам. Фильм Боба Фосса «Кабаре» изменил мою жизнь. Но в институте я понял, что этот фильм, вернее, то, как там изображено театральное действо, ≈ вымысел, миф. Кабаре «Бродячая собака» было высокорентабельным предприятием. На пятачке от Невского проспекта до Миллионной и Большой Конюшенной располагались 136 питейных заведений, рестораций, поэтому «Бродячая собака» был задуман закрытым клубом, для своих, что, естественно, привлекало тех, кто хотел посмотреть на богему.

≈ Какой тип кабаре вам интереснее?

≈ Я занимаюсь фольклорно-эротическим кабаре, хотя эротики там, на мой взгляд, нет, но для того, чтобы привлечь публику, все средства хороши.

≈ У вас большой кабаретный опыт. Вы работали в «Арт-клинике», позже в «Хали-гали». Расскажите об этом периоде жизни.

≈ В клубе «Арт-клиника» я начинал в 1993-м. На первом этаже происходили действа, на втором висели картины, работал он пять дней в неделю ≈ со среды до воскресенья. Вначале мы выступали с гитаристом, потом и с аккордеонистом, на улицах пели, ездили по заграницам. Мы назывались «Нервный тик»: трое в пижамах, я ещё и в цилиндре, пели актёрские песни: «Когда простым и нежным взором┘», «Всё хорошо, прекрасная маркиза», был красивый номер «Это было у моря┘». Исполняли несколько своих вещей, но в основном переделки и попурри, был ещё мой конферанс.

≈ А что за публика тогда на вас ходила? Был постоянный костяк или люди менялись?

≈ Ходила интеллектуальная молодежь. Двигателем прогресса на тот момент оставались хиппи. Они собирались в «Сайгоне», обсуждали самиздат, Кафку, Макса Фриша, Гессе, Кортасара, Борхеса. Несколько человек не пропускали ни одного нашего выступления, поили нас и кормили, с пивом подходили к сцене: «Спой для нас эту песенку ещё раз».

≈ А большой был зал?

≈ В два раза длиннее этой комнаты, наверное, метров десять в длину. Полным-полно набивалось народу, сидели на скамьях, на полу, на подушках. Там я впервые работал с группой «Ленинград», тогда она называлась «Ухо Ван Гога», они тоже делали что-то театрализованное, под минусовую фонограмму. Там я понял, что любое искусство, даже самое примитивное, окупаемо.

≈ Об успехе той или иной программы вы судили по реакции публики?

≈ Конечно. Кабаре ≈ это общение с публикой. Этому я научился в подземном переходе у Гостиного Двора. У меня в руках был бубен, и мы с гитаристом на два голоса пели. Самое сложное остановить людей: «Люди добрые, подходим, пожалуйста! Не толпимся! Только сейчас, только сегодня состоится перед вами выступление рок-поп-гоп-стоп-стеб-дуэта «Нервный тик». Итак, ребятки, договоримся: мы попрошайничать не будем, денежки передавайте сюда, купюры достоинством выше ста рублей просьба складывать в четыре раза, чтобы они занимали как можно меньше места. Поехали». После первых тактов я говорил: «Нет, погодите, лучше расскажу анекдот», потом снова: «Поехали. Нет, вспомнил ещё». На этой болтовне я держал публику минут десять, а когда люди развеселятся, мы начинали концерт.

≈ Программу вы заранее продумывали?

≈ Нет. Начинали с песни «Когда простым и нежным взором...», дальше я импровизировал. Когда публику не удержать, лучше остановить выступление, чтобы эта толпа ушла ≈ она уже пустая, денег дали, а по второму кругу не кидают.

Не так давно приезжал из Екатеринбурга Артур, гитарист, с которым мы начинали. Я ему говорю: «Пошли в переходе попоём, как в детстве, покажем молодым». Взяли мы двадцатиоднолетний «Чивас Ригал», пошли в переход под Пушкинской. Я телевидение пригласил, чтобы это заснять. Но ничего у нас не получилось: там такие – гоблины – нас чуть не убили, деньги сперли, что нам покидали. Время ушло, раньше люди были добрые, понимали: ребятам нечего есть.

≈ А как вы попали в «Хали-Гали»?

≈ Как-то я пришёл в «Арт-клинику»: народу мало. Руководство сменилось, от кабаре отказались, и я остался без работы, из «Формального театра» я к тому времени ушёл. Приходил в «Арт-клинику» водки выпить, благо бармен мне наливал, а в этот раз не налил. Смотрю: два парня бухают, я к ним: «Налейте». «Если поможешь, нальем». Выяснилось, что им нужен конферансье для презентации бара, а платить они будут джинсами. Есть было нечего, и я согласился. После открытия я подошёл к хозяину и предложил делать там программы. Он говорит: «Приходи в пятницу, когда народ бывает, и покажешь». В пятницу я вышел на сцену и загнул импровиз минут на 15. Все, кто был в зале, укатились под столы. Так меня взяли туда на работу.

Работал я по четыре часа ≈ с десяти вечера до двух ночи. Когда бармен ставил музыку, на сцене танцевали две девочки, я курил. На меня стали приходить, таксисты возили бесплатно, в ресторанах не приносили счёт. Но мне хотелось заниматься кабаре, и я сказал об этом хозяину. Он говорит: «А что это? Давай попробуем». Номера мне помогал ставить Гали Абайдулов, известный питерский хореограф. Про кабаре начали писать, только про меня не писали, а ведь я всё придумал, всё вел, конкурсы проводил, в некоторых номерах принимал участие. В результате справедливость восторжествовала, про меня стали говорить. Но в этот момент всё начало развиваться, как в рассказе моего любимого писателя Всеволода Гаршина «Красный цветок»: человек в сумасшедшем доме видит на грядке красный цветок и понимает, что все его беды от него, срывает его, и жизни больше нет ≈ он умирает┘ В итоге я теперь в Москве: у меня свое кабаре «Трахтенберг-кафе», я постоянно гастролирую, всё, что у меня есть, ≈ квартиры в Москве и Париже, вертолет ≈ всё это я заработал на ниве кабаре.

≈ То есть сейчас кабаре у нас коммерчески успешный жанр?

≈ Не очень, просто я один, а городов много. Жизнь как развивается? Кто-то взлетел и тут же под него подстраиваются остальные, уровень опускается до следующего взрыва.

≈ Вы как-то развиваетесь? Раньше вам было интересно одно, сейчас другое?

≈ В какой-то момент я почувствовал интерес к политике, но в более мягкой и ироничной манере, чем политическое кабаре Гриши Заславского. Но потом понял, что это опасно, а рафинировать не получится ≈ беззубой сатиры не бывает, поэтому от политики я отказался. Иногда рассказываю какой-нибудь анекдот.

Я занимаюсь матерной философией, фольклором, не выдумываю своего, только редактирую и компилирую. Свои у меня отдельные проекты. Я начал уставать от того, что делаю ≈ занимаюсь этим 11 лет.

≈ А расти есть куда?

≈ Некуда. Программа должна быть не смешной, а ироничной. Когда каждая твоя фраза вызывает у зрителей смех, то пять минут без смеха ≈ и программе хана. Сейчас мои программы похожи одна на другую, в них мало импровизации, поэтому я ввёл аукцион, а сейчас подготовил кабаре-программу «Песни о любви», где буду петь. Надо продвинуть мысль, что я ещё и пою, чтобы не обмануть ожидания публики: придут на Трахтенберга говорящего, а увидят поющего.

≈ Как по-вашему, можно ли придумать новую шутку/анекдот или всё уже придумано и новое будет только ложиться в архетипические модели?

≈ Шутку придумать можно, а вот что касается анекдота, то здесь должен поработать народ. Анекдот ≈ это коллективное творчество, так что анекдот придумать можно, но не в одиночку и не быстро.

≈ Придумывали ли вы шутки?

≈ Было несколько шуток и афоризмов┘ На мой взгляд, не очень удачных┘ Но тем не менее в народе они имеют хождение.

≈ Какого юмора сейчас в России недостает? Или всего много?

≈ Недостает интеллектуального юмора, его с каждым годом становится всё меньше и меньше. Да и, собственно, количество индивидуумов, способных его воспринимать, тоже сокращается. Кабаре спасёт мир. Кабаре умерло. Да здравствует кабаре!