Марк Захаров Она назревает. То явственно, то призрачно. Но я ощущаю ее, как буревестник. Скоро всем будет страшно.
В недавние годы, собрав все отпущенное мне Богом злословие, а также остатки сарказма и как бы развивая успехи моих коллег на малых сценах и в репетиционных комнатах, я сообщил ≈ пусть не на пресс-конференции, но все равно сообщил, ≈ что начинаю работать над спектаклем в грузовом лифте. Хотя я пока не нашел спонсора с лифтом, мой театральный проект был задуман не так глупо, скорее оригинально, потому что без антракта. При этом как бы в двух частях. Первая часть ≈ когда лифт поднимается, вторая ≈ когда опускается, минимум с 10 зрителями. В уголочке лифта очень хороший актер (с медийным лицом) в первой части борется с приступом эпилепсии, которая его настигает к последнему этажу. Он как бы постепенно лишается разума и извивается в конвульсиях. Когда же лифт начинает опускаться, он снова бьется, но уже побеждая эпилепсию. К первому этажу он ее окончательно изгоняет, обтирая пену платком, и в финале в нем как бы угадывается здоровый человек ≈ наш современник. Хочу сказать сразу ≈ пьеса не переводная. Все выкрики и междометия придумал я один, а актер должен был только добавлять собственные импровизации, пересыпанные ненормативной лексикой. Что естественно. Убежден и готов биться об заклад даже с А.Бартошевичем, что те зрители, которые будут находиться в непосредственной близости от спектакля, могут испытать ощущения, которые им не сможет подарить ни один известный мне театр. Даже Чеховский фестиваль такого не сможет.
Думаю, что сегодняшнее разделение форматов в нашей режиссерской практике на малые и большие сцены сродни новому революционному процессу. Думаю, что и мой сарказм имел к этому разделению некоторое косвенное отношение. Но еще думаю и о другом ≈ об исторической преемственности некоторых наших режиссерских побуждений. Как ни причисляй себя к современным «творцам», корни нашего разномыслия уходят в далекое прошлое, к знаменитым разногласиям К.С.Станиславского и В.И.Немировича-Данченко. В.И. неоднократно упрекал К.С. за чрезмерное увлечение спектаклями в студийной обстановке. В комнате, утверждал В.И., режиссеру очень легко так обрадоваться своему таланту, что, обманув самого себя, ввести также в заблуждение и подопытного актера. И тот и другой, испытав комнатную радость, могут надолго погрузиться в завышенное представление о собственной одаренности. Но это вовсе не начало моих новых фундаментальных нападок на экспериментальные и часто талантливые спектакли малых сценических пространств. Со всей искренностью, на какую способен, воздаю должное Валерию Фокину за спектакли в московском Центре Мейерхольда, но этого мало; мне дороги и многие другие сочинители, в том числе и Эдуард Бояков с его театром «Практика». С ним связано ни с чем не сравнимое театральное впечатление. Артист Сергей Юшкевич в спектакле этого театра по пьесе Игоря Симонова «Небожители» достиг, по-моему, каких-то запредельных качеств ≈ уникального по своей органике единения образной выразительности с обескураживающей правдой человека новой формации. Так, как он играет в «Трех товарищах» в театре «Современник», могут сыграть многие хорошие артисты. Так, как он играет в «Небожителях», ≈ никто.
В.Фокин, Э.Бояков и примкнувшие к ним некоторые члены СТД выступают как новые театральные организаторы, директора-менеджеры, художественные руководители с продюсерским уклоном, что закономерно для нынешнего времени. Правда, на моей памяти директором ЦДТ блистательно работал знаменитый Константин Шах-Азизов. Директорствуя, он коллекционировал хороших режиссеров. При нем работали: Петр Наумович Фоменко, Георгий Александрович Товстоногов, Мария Осиповна Кнебель, Анатолий Васильевич Эфрос. Сегодня таким и самым успешным художественным лидером является овеянный славой Олег Табаков, принципиально не занимающийся режиссерской работой, что его дополнительно украшает.
Полагаю, что в обозримом будущем количество репертуарных театров – и это закономерно – будет сокращаться. Но не сразу, а как только начнут забываться баррикадные бои в Бутове, несанкционированные женские выкрики, Страсбургский суд и другие ужасы. Это будет время, когда любимые народом Сванидзе и Кучерена приготовятся к борьбе за права артистов, уволенных художественными руководителями. Такое обязательно случится. Но прежде, по моему прогнозу, пройдут все-таки выборы, Олимпиада, реализуются все национальные проекты, министром культуры станет Зурабов, и тогда, после 2017 года, под праздник революция-мать так ударит по всем головам, что мало не покажется. Пока же у нас ≈ уже ставший привычным ≈ переходный период. Все ведущие артисты репертуарных театров одновременно, не сговариваясь, захотели стать художественными руководителями, не претендуя при этом на режиссуру. Им хочется приглашать на постановку разных других режиссеров. Из разных других режиссеров в стране остался только один Мирзоев. Режиссеров, способных гарантировать культурный, талантливый, успешно посещаемый спектакль, приходится отыскивать на территории НАТО и сопредельных государств. Может быть, я ухожу от истины, но совсем чуть-чуть, чтобы с некоторой дистанции взглянуть на панораму революционных событий.
Как учил нас Лев Троцкий, революция сама по себе никогда не останавливается, а перерастает, к его, Троцкому, удовольствию, в революцию перманентную. То есть в такую историческую ситуацию в стране, когда одна революция сменить другую спешит, дав ночи полчаса. На наших глазах театр продолжает свой распад ≈ на спектакли с медийными лицами и спектакли без медийных лиц.
Не люблю касаться работ моих коллег, но в данном случае придется объяснить на конкретных примерах. В Театре имени Антона Чехова в спектаклях режиссера Леонида Трушкина по комедиям зарубежных драматургов всегда имелось и есть одно неповторимое своеобразие. В театре много работали и продолжают работать артистка «Ленкома» Инна Чурикова, артистка Вахтанговского театра Мария Аронова, артист Петербургского БДТ Олег Басилашвили, артистка театра «Школа современной пьесы» Татьяна Васильева (Ицыкович), свободный художник, сверхпопулярный Геннадий Хазанов и многие другие любимые народом лица. Назначенный художественным руководителем Московского театра на Малой Бронной и впервые взглянувший на труппу, Леонид Трушкин не нашел в этом театре ни одного любимого народом лица, кроме Льва Дурова. Режиссер, как известно, стал сразу репетировать с другими артистами в отдельном от Малой Бронной помещении. Возможно, именно тогда ему и пришла идея прощальной пресс-конференции, которая состоялась в связи с его уходом из театра нынешним летом в торжественной обстановке. Там было сказано, кстати, немало справедливых слов, касающихся всех московских театров. Режиссер Леонид Трушкин бесконечно уважаем мною за его редкий организаторский дар, за умение правильно распределять роли в своих спектаклях. Но по гамбургскому счету мы должны признать, что спектакли, организованные с участием вышеперечисленных любимых народом мастеров с медийными лицами и созданные Леонидом Трушкиным с малоизвестными артистами ≈ независимо от качества его режиссуры, ≈ разные вещи.
≈ Какая демагогия! ≈ скажут мне некоторые мои коллеги и будут правы. ≈ Сам в только что поставленной гоголевской «Женитьбе» вывел на сцену целое стадо живых медийных физиономий во главе с Леонидом Броневым.
≈ Ну, вывел, ≈ соглашусь я. ≈ Всего-то второй раз в жизни. Впервые такое позволил себе в «Оптимистической трагедии», в совершенно другую историческую эпоху... А забыть невозможно! Когда блистали на сцене Евгений Леонов, Николай Караченцов, юная Инна Чурикова, еще не повзрослевший Александр Абдулов, повзрослевшие, но молодые Александр Збруев, Олег Янковский... и другие взращенные «Ленкомом» мастера. Ну а сегодня действительно перебор. Вместе с Александрой Захаровой, Татьяной Кравченко, Маргаритой Струновой и Виктором Раковым ≈ ДЕВЯТЬ живых народных артистов России в одном спектакле!.. Зачем тогда цепляться к Трушкину? Ведь он хороший режиссер? Хороший! Это ли не противоречие? Отчасти! Но режиссеры и есть самые противоречивые натуры.
Испанский кинорежиссер Бунуэль сказал фразу, обидную не только для кинорежиссеров: «Если хочешь понять, какой ты режиссер на самом деле, сними фильм без музыки». Сейчас сказанное Бунуэлем можно перефразировать применительно к драматическому спектаклю, имея в виду наличие или отсутствие на сцене «медийных артистов». Успешный спектакль без медийных лиц? Возможно ли такое в нашу эпоху новейших информационных технологий? Возможно. Но очень редко ≈ режиссура в этом случае должна быть слишком высокого и пронзительного качества.
