Казанский сквозняк

Современное религиозное зодчество в его конкретной практике и пластике являет собой площадку пеструю и эклектично оформленную, освоенную большей частью маргиналами. Здесь господствуют копии и слепки, продукция пространственно ущербная. Эту аляповатую мозаику анализировали участники конференции "Современное религиозное зодчество: дух времени и вечные истины", состоявшейся в столице Татарии.

Межконфессиональный аспект был наиболее интересен. И одновременно - пожароопасен. Противостояние читается уже на уровне эмблемы, пространственного кода: крест, понимаемый как пересечение европейских, картезианских координат, на языке пространства противоречит полумесяцу, модулю сферы восточной. Разрешение конфликта видится в проекте нового, большего "помещения" (язык не поворачивается сказать - федерального, впрочем, мероприятие проводила комиссия Приволжского федерального округа по пространственному развитию). Но что представляет собой это - оформляемое государством - помещение, равно приемлемое для двух столь трудно стыкуемых фигур?

Все это стереометрии никак не отвлеченные. Какой новопространственный закон может объединить Россию? Способно ли религиозное зодчество стать полем взаимодействия культур, обозначить новый горизонт - не противостояния, но равно обогащающего диалога народов и конфессий? Пока, следует признать, это скорее зона отторжения, взаимного умолчания профессионалов.

Место для дискуссии было выбрано подходящее. Казань в сфере религиозного зодчества выступает весьма энергично (в Татарии за последние годы было возведено более 1000 мечетей). Казань подвижна, при этом во всяком своем жесте - политическом или стилистическом - она ищет новою форму, которая могла бы обозначить ее уникальность в составе России. Новые формы являются повсеместно. Столица республики, согласно Зилантову закону (Зилант - легендарный змей на гербе города), на глазах меняет кожу: четверть старого города снесена под строительство метро. Новостройки амбициозны и мало обращают внимания на окружение. Оттого возникает ощущение большого кочевья; городская ткань зияет прорехами, углы большого казанского платка хлопают на ветру. Дополняя общую картину, Волга у Казани делает решительный поворот на юг, разваливая сушу по меридиану, отворяя сущий метагеографический сквозняк.

Так тема поиска большего пространства, в котором строители храмов и мечетей могли бы разместиться без взаимного ущерба, нашла для своего обсуждения место, распахнутое максимально.

Олег Генисаретский заявил о завершении экспансии унитарного - утилитарного, индустриального, индифферентного, имперского, советского - пространства. Этот конквистадорский натиск, потоп трехмерия начался полтораста лет назад и к настоящему моменту завалил землю ровно расчерченными кубами пустоты. Теперь большая вода уходит, обнажается дно; плоские, лубочные картинки заслоняют зрение, архитектуру заменяет аппликация.

Одновременно утрачивает силу привычный профессиональный контекст.

Потеря его оборачивается поспешной и одновременно демонстративной жестикуляцией зодчих, что особенно заметно в сфере храмостроения. В то время как именно храмостроение призвано устанавливать - или восстанавливать - некое существенное многомерие, полноту духовной жизни. Возведение храма есть практический опыт приращения пространства большего. Методика этого приращения может разниться, и потому так отличны друг от друга формулы устроения православного храма и мусульманской мечети. Тем не менее есть основания говорить о неких общих концептуальных основах на выбор: обогащения или реанимации пространства.

Возможна ли встреча двух векторов поиска в перспективе умножения мыслимого мира? Участники диспута не сошлись во мнении относительно архитектурных достоинств строящейся в Казанском кремле мечети Кул-Шариф: увы, на том стратегические суждения закончились. Скорость, с которой сложный диалог перешел в плоскость политики (именно так: уплостился, потерял объем), - была весьма показательна. Этим история строительства мечети Кул-Шариф напоминает московскую сагу с воссозданием храма Христа Спасителя. Оба проекта показательно плакатны, плоски. Оба являют собой некую демонстрацию, возможно, взаимную. Но это сюжеты не приращения, а убывания пространства.