Дарья Курдюкова
Без яиц не обходится ни одна выставка Фаберже.
Фото автора
В Кремле открылась выставка «Карл Фаберже и мастера камнерезного дела. Самоцветные сокровища России». В трудоемком и масштабном проекте (400 экспонатов, из которых около половины пришлось на Фаберже) задействованы, кажется, все мыслимые музеи. Помимо Кремля, Эрмитажа и других московско-питерских поучаствовали уральские и сибирские музейные инстанции. Плюс частные собиратели и коллекция Cartier. Так что всем неравнодушным к россыпям всевозможных камней, к лютикам-цветочкам, а также к хрюшкам-кошечкам-собачкам и тем, кто не страшится увидеть, как идея таких изделий соскальзывает в вычурность, сюда. Музею же – благодарность за азарт все это показать.
В Успенской звоннице восемь лет назад уже показывали Фаберже под вывеской «Пасхальные подарки». Тогда публике предъявили «новинку» – найденное относительно незадолго до того в фондах Минералогического музея имени Ферсмана незавершенное (наступил 1917-й) яйцо «Созвездие цесаревича». Задуманное как подарок Александре Федоровне, в музейное собрание оно попало в виде трех фрагментов. Воедино, в целое яйцо, их свели лишь в 2005-м – и снова привезли в Кремль. К слову, до 15 апреля в Костромском государственном музее-заповеднике «на гастролях» Фаберже из музея его имени, который открылся в Баден-Бадене в 2009 году. В костромской экспозиции имеется свое «Созвездие цесаревича», но с некоторыми отличиями.
В 2004-м в Кремле и два года назад в Пушкинском музее показывали Фаберже из собрания Виктора Вексельберга. Сегодня просто показывать Фаберже, конечно, не моветон, однако ему стараются подыскать достойную аранжировку. В Кремле, будто перефразируя известное выражение, выбрали ракурс на гранит искусства. И прихватили контекст. К примеру, современники тут – известные в свое время камнерезы Авенир Сумин и Алексей Денисов-Уральский. Но вообще корни традиции камнерезного дела здесь проследили до XVIII века.
Необычайно четко обустроенное выставочное пространство зала кремлевской Успенской звонницы можно было бы снабдить комментарием-подзаголовком «На все случаи жизни». В одной витрине – каменный зоопарк, популярный при дворе жанр. Со всеми сидящими, спящими, нахохлившимися, гордыми своей ролью украшать знатный интерьер представителями земли, воздуха и воды. В другом месте – украшения. То с намеком на томность модерна, то посмелее да поярче.
В третьем – каменные цветки всех мастей. Среди них механизированные «Анютины глазки» – лепестки разлетаются, вместо них остаются миниатюрные портреты детей Николая II. В четвертом – едкие для неприятелей аллегории стран – участниц Первой мировой войны из фирмы Алексея Денисова-Уральского. Если противница Австро-Венгрия – мартышка у разбитого корыта, то союзница Франция – свободолюбивая, но воинственная девица.
Специальный акцент – изящно подобранные параллели изделий Фаберже и Cartier: ландыши к ландышам, бульдоги к бульдогам. Ну и, само собой разумеется, ни один показ Фаберже, какой теме его ни посвятить, не обходится без создававшихся по императорскому заказу пасхальных яиц. Без них Фаберже – уже сам не свой. Их шесть, а в дополнение – целый набор разнокалиберных маленьких яиц-подвесок, вариантов более бюджетных подарков.
Отдельной строкой – советское камнерезное творчество, в том числе «Опричник» и «Данилушка» Василия Коноваленко (1929–1989). Некогда довольно известного мастера (как театральный художник он оформлял балет «Каменный цветок» в постановке Юрия Григоровича в 1957-м), затем пришедшегося не ко двору и в 1981-м переехавшего в Штаты.
Фаберже – образец сожительства красоты с китчем. Но если при мастере камень превращался в понурого цитринового бульдога с сапфировыми глазами, то советское время внесло в картинку существенные поправки. Апофеоз – тяжеловесная основательность пепельницы «Серп и молот», а прямо перед ней – початый батон колбасы из красного с белым мрамора (все – с Урала). Замечательно-характерный, хотя и импровизированно возникший советский натюрморт!
Смелость прочертить такую траекторию пути, не боясь показать и дорогу в китч, – здорово и, главное, очень честно по отношению к тому самому камнерезному делу. К лицу ли это выставке? Смелость – безусловно. А китч – тут уж кому что нравится.
