Василий Кирсанов -Никита Дмитриевич, в 2005 году российские средства массовой информации постоянно писали о «русском буме» – невиданном взлете интереса к русскому искусству на мировом антикварном рынке. Что вы об этом думаете?
– Ответ, я думаю, лежит на поверхности. Это так называемые новые деньги из России. При многолетнем опыте коллекционера я бы не стал идеализировать мотивы новых собирателей в этой иногда иррациональной погоне за русским искусством. Здесь и желание вложить иногда не слишком чистые средства в нечто ощутимое, и отсутствие эрудиции, уверенности в собственном понимании, знании. Тут и скандальная череда фальшивых или купленных сертификатов из России и похищенных из музеев или коллекций работ. И, конечно, умело подогреваемый профессионалами аукционных домов ажиотажный спрос на произведения русского искусства.
– Уже во второй раз крупные мировые антикварные галереи устраивают выставки-продажи в престижных залах Москвы, привозя в Россию экспонаты ценой более миллиона долларов (в мае пройдет третья). Это экспансия западных антикваров? Будет ли она способствовать развитию легального рынка искусства в России?
– В Москве 27 миллиардеров. Доходы за нефть и металлы, увеличенные рекордно высокими ценами, превратили русскую столицу в город строительства, и новые богачи хотят украсить свои дома и квартиры искусством. Сегодня в Москве спрос на качественные, ценные работы произведений русского искусства намного превышает предлагаемое. С другой стороны, русской живописи не так уж много: она творилась около 200 лет при населении от 20 до 160 миллионов. Сравните с Голландией, где живопись творилась 500 лет при населении от 1 до 3,5 миллиона.
Потому в ближайшие годы Москва будет привлекать крупных мировых антикваров. Это несмотря на то, что на последнем осеннем салоне в Манеже только незначительное количество антикваров сумели продать привезенное. Если учесть, что высокие московские цены за аренду пространства для экспонирования и проживания по карману только крупнейшим дилерам, то средне- и мелкомасштабные галереи скоро выпадут из игры.
Экспансия западных дилеров в Россию неизбежна и для них жизненно необходима, ибо русский покупатель сегодня менее требователен и часто покупает оптом, что дает возможность западным антикварам расстаться с залежавшимся инвентарем.
– Развитие легального антикварного рынка самым тесным образом связано с уровнем и качеством экспертизы. Что нужно сделать в России, чтобы подделки не подорвали рынок искусства?
– В России есть блестящие специалисты-эксперты в различных направлениях изящных искусств, в этом нет сомнения. Культура или есть, или ее нет. Это слово я всегда пишу с большой буквы. То, что сейчас в России называется культурой, я бы назвал «синктурой» – синтетической культурой, надуманной, массовой. Этот весьма удачный термин ввели в обиход польские философы 70-х годов. Судя по всему, нам придется подождать еще какое-то время, пока страна не вернется в русло нормального цивилизованного процесса с его стандартными этическими устоями. Тогда репутация русских экспертов и реставраторов будет вне подозрений. Начинать же надо с восстановления морального здоровья народа в целом.
Пока у экспертизы в России абсолютно нет правовой базы – ни закона об экспертной деятельности, ни организационных предпосылок, ни инструкции Министерства культуры. Это – самодеятельность. Эксперт в России не отвечает за свое заключение. Ни морально, ни материально. Эксперт может подписать что угодно, а потом безнаказанно отказаться от своих слов. Чтобы стать настоящим специалистом, нужно получить образование, лет 20 ежедневно общаться с произведениями и таким образом близко узнать художника. Это значит – не только уметь разбираться в его стилистических особенностях, но и знать качество бумаги или холста его работ, привычный для него формат, его палитру, фактуру и почерк.
Естественно, сегодня эксперты – в основном сотрудники главных российских музеев. В их обязанности кроме атрибуции входит и оценка художественных произведений. А это ведет к возможности компромисса при неизбежном экономическом давлении.
– Хочется обратиться к судьбе вашей коллекции театрально-декорационного искусства. Что нового произошло за последнее время? Есть ли шанс, что кто-то приобретет ее для России?
– Коллекция и по сей день находится в подвешенном состоянии. Естественно, у меня есть интересные предложения от западных музеев, в частности итальянских, и от частных коллекционеров России. К сожалению, и это иногда бывает, ее замучили своим вниманием ученые люди. Отдельные специалисты превратили мое собрание и архивы в некое учебное пособие по истории русского искусства. С одной стороны, хорошо, что собрание помогает разобраться студентам и специалистам в хронологии и многоликости русского модернизма, но с другой, – я не ставил себе такой задачи. Эстетические оценки и некое чувство долга превалировали над всем остальным.
Сегодняшняя история русского собирательства скорее трагическая и вместе с тем совершенно уникальная. Собирательство в чистом смысле – отнюдь не функция от покупательной способности индивидуума. Это особое состояние ума и эстетических представлений. И способность идти на жертвы, как бы пафосно это ни звучало. То есть скорее – тяжкий труд. Размышления, надежды, поиск и обретение искомого. И чувство гордости достигнутым, а не удовлетворенное тщеславие или урезоненный комплекс неполноценности.
Мне хочется привести расхожую шутку. За точность цифр не ручаюсь. Известно, что Рембрандт в течение своей жизни написал 680 произведений. 900 из них – в музеях, оставшиеся 500 – в частных собраниях. Думаю, что эта шутка имеет прямое отношение к новому русскому собирательству. Экспертиза, увлеченность и знание предмета – основные составляющие этой благородной страсти.
– Почему коллекционеры, и вы в том числе, что-то продают на аукционах? С целью избавиться от некачественных работ? Воспользоваться ситуацией на рынке, когда большинство картин на русских аукционах у Сотбис и Кристис низкого качества и продаются не из-за качества самой работы, а из-за подписи известного художника?
– Коллекционеры продают произведения на аукционах по разным причинам. Да, они часто избавляются от некачественных работ тогда, когда им удалось их заменить новоприобретенными произведениями лучшего качества. Затем, если коллекционер располагает множеством работ известного художника, продажа на аукционах – единственный способ создать ему рыночную цену, а также и рекламу. Конечно, ситуация ныне на аукционном рынке такова, что относительно легко продать любое произведение русского искусства XIX века, ибо настоящих коллекционеров – тех, которых мы еще помним с советских времен, – осталось очень мало.
– Если не самый высококачественный акварельный эскиз театрального костюма Бакста ушел за 450 000 фунтов на аукционе Сотбис в 2003 году, то сколько же теперь стоят все ваши первоклассные Баксты? Значит ли это, что благодаря «русскому буму» за последние 10 лет стоимость вашего собрания увеличилась минимум в 10 раз? Приведите, пожалуйста, конкретные цифры.
– Продажа второстепенного Бакста за 450 тысяч фунтов – аберрация. Прошел бы он за полцены, и то было бы сенсацией. Поэтому общая стоимость нашего собрания никак за последние 10 лет в 10 раз не увеличилась. Более вероятно – в 3 раза.
– Известнейший лондонский дилер Джулиан Барран утверждает, что все художники, работавшие для Дягилева, создали свои лучшие произведения вне России, то есть за рубежом. Так ли это?
– Да, Джулиан прав. Но эту точку зрения не разделяет большинство коллекционеров и специалистов, проживающих в России. Поэтому работы Бакста, Бенуа, Ларионова и Гончаровой и всех 22 русских художников, работавших на Дягилева после 1914-го года вне России, ценятся гораздо больше нерусскими коллекционерами и приобретаются, главным образом, нерусскими покупателями на аукционном рынке Запада.
– Что из русского искусства, на ваш взгляд, следует искать на Западе?
– На мой взгляд, состоятельному коллекционеру следует искать качественные и дорогие шедевры, которые продаются частными лицами, а не на аукционах. Но дело в том, что состоятельные русские, проживающие в России, с большим энтузиазмом покупают за бешеные деньги работы на аукционах, а частнику или коллекционеру, продающему картины на Западе, редко заплатят стоимость шедевра.
– Согласны ли вы с тем, что аукционный рынок русской живописи на Западе уменьшается, а объем продаваемых работ наращивается за счет произведений ХХ века плюс некачественных работ?
– Да, качественный русский аукционный рынок уменьшается, а объем наращивается за счет низкокачественных работ плюс попытки создать рынок работ эпохи соцреализма и нонконформистов 60 и 70-х годов.
