Следствие вели знатоки┘

Согласен с теми, кто утверждает, что история замечательна тем, что она никогда никого ничему не учит. Все же теплится надежда, что крохи опыта прошлого окажутся полезны сообществу коллекционеров двадцать первого столетия. Поэтому предлагаю вспомнить несколько событий, которые взволновали московских коллекционеров между 1955 и 1980 гг. Следы этих событий остались в памяти коллекционеров и в подшивках центральных газет.

После войны произведения старого искусства продавались в секции комиссионного магазине на Арбате, 36. (Был еще один комиссионный магазин на Сретенке, 25, старинными ювелирными украшениями торговал магазин в Столешниковом переулке, 14.) В середине 50-х был открыт в отдельном павильоне на Арбате, 17, специализированный комиссионный магазин. Это было время самого роскошного и доступного по цене антиквариата. Отсюда иностранные дипломаты ("Интуриста" тогда в Москве фактически не было) откачивали антиквариат. Мебелью "отоваривались" в магазине на проспекте Мира. Особенно "посланцы мира" налегали на европейский фарфор и бронзу. Проблем с вывозом не было. На таможне надо было только предъявить копию чека магазина, где был куплен товар. Об этом услужливо предупреждала табличка в магазине.

В середине 60-х гг. в московских газетах публикуются статьи о разоблачении шайки спекулянтов в этом магазине. Дело было заурядное и типичное для всех без исключения комиссионных магазинов вплоть до последнего времени. При приеме на комиссию цена на вещь комитента занижалась. Затем вещь из кабинета директора "улетала с наваром" блатным клиентам. Газеты дружно клеймили "известных коллекционеров" за то, что они способствовали спекуляции. Поименно поминался, кажется, один Феликс Вишневский.

Магазин долго стоял запертым, а затем его снесли. Площадка была проклятым местом до самого последнего времени. Стало некуда сдавать на продажу произведения старого искусства. Арбат от ресторана "Прага" до гастронома # 4 запестрел объявлениями - продам картину, бронзовые часы, скульптуру, гарнитур и т.д. Позже вышел запрет на вывоз произведений искусства без разрешения Минкульта СССР. Затем открылся магазин на ул. Димитрова, 54.

Вдруг руководство магазина на Димитрова попадает под суд и на страницы прессы. Причины абсолютно те же самые, что и в деле магазина на Арбате, 17. Даже фигуранты те же, например, Феликс Вишневский. Теперь возбудились московские литераторы. На страницах "ЛГ" печатаются гневные письма против неправомерных действий МВД. Но МВД стояло твердо на своем: "Спекуляция - и никаких гвоздей!" Вероятно, по законам того времени так оно и было.

Интересно вспомнить механизм "селекции" товара. На подходе к магазину сдатчика антиквариата перехватывали личности, удивительно похожие на нынешних бомжей, пасущихся на помойках. "Что у вас интересненького?" - ласково спрашивали они. За дверью "приемки" сидели товароведы, удивительно напоминавшие тогдашних приемщиц стеклотары. Разглядывая вещь комитента, подобно приказчикам дореволюционного Гостиного двора, товароведы перекликались: "Первая категория! Вторая категория!" и т.д. Это они договаривались об оценке вещи. Затем вещь уносили в глубь магазина. После "селекции" внутри магазина остальное поступало продавцам в отделы. Продавцы магазина были изукрашены крупными брильянтами и изумрудами. У них тогда такая была "прозодежда"! К открытию магазина собирались "перехватчики" и собирали с прилавков все для них интересное. Это был последний рубеж "селекции".

Директора посадили, но скоро выпустили. Продавцы сняли брильянты. Магазин переподчинили через ВХПО им. Вучетича Минкульту СССР. Рядом с товароведами посадили сотрудников московских музеев. Они быстро, точно атрибутировали вещь комитента и назначали справедливую цену. Почему бы сейчас работникам музеев не организовать Ассоциацию (гильдию) оценщиков антиквариата? За умеренную плату можно было бы давать честные оценки антиквариата и заодно контролировать потоки на рынке.

В середине 70-х приобрело скандальную известность "Дело фальшивых Фаберже". Несколько специалистов Госинститута редких металлов и золота наладили производство изделий "Фаберже". Для этого они освоили технологию старения металлов, изготовили клейма старинной пробы и именники Фаберже (по другим данным, у них были подлинные клейма). Специалисты либо изготавливали копии изделий, либо клеймили старые изделия неизвестных мастеров. Готовый "Фаберже" продавался женам иностранных дипломатов (почему-то арабских). Потом этот "Фаберже" всплывал на лондонском антикварном рынке. Компетентные органы заинтересовались источником такого изобилия "Фаберже" и отыскали в Москве тех, о ком поется в песне: "Кто-то, кое-где у нас порой честно жить не хочет..."

По мотивам дела был снят фильм из серии "Следствие ведут Знатоки". Московские коллекционеры на кухнях бурчали: "За такие технические достижения "специалистов" стоило выдвинуть на Нобелевскую премию, а не командировать на лесоповал". Сейчас, разглядывая внимательно ювелирные витрины антикварных салонов, видишь, что у них есть последователи.

В самом начале 80-х гг. москвичи зачитывались газетным детективом о судьбе коллекции ювелирных украшений коллекционера и мецената княгини М.Тенишевой. По ее поручениям торговые агенты покупали старинные украшения XVII-XVIII вв. Уезжая в Европу (как оказалось, навсегда), Тенишева оставила коллекцию на хранение в одном из московских банков. В 1918 г. перед национализацией банков коллекцию по доверенности Тенишевой забрала ее преданная прислуга (кажется, две сестры). Сначала ждали возвращения хозяйки, а затем отдавать ее государству стало боязно. Последняя хранительница коллекции выразила желание передать коллекцию в Смоленский художественный музей. Дама связалась с музеем и передала пожелание. Руководители музея приехали в Москву, получили коллекцию и отбыли в Смоленск. Через какое-то время дама поинтересовалось в Смоленском музее судьбой коллекции. Оказалось, что о ней в музее ничего не слышали... Затем в музей прибыли бдительные народные контролеры, проверить правильность регистрации поступлений. Директор со своими сотрудниками заперлись в кабинете и стали лихорадочно заносить коллекцию Тенишевой в Главную книгу музея. Не думаю, что дирекция музея хотела присвоить коллекцию Тенишевой. Скорее всего хотели пропустить ее через закупку и за счет денег, выделенных на приобретения для музея, дополнить свой скудный заработок.

В заключение стоит задержаться на деликатном вопросе - отношении "благородного" коллекционирования к коммерции на антик-рынке. Дважды в статье поминается Феликс Вишневский. При жизни за глаза и печатно его обзывали жуликом и прохвостом. (То же самое говорили об Н.Харджиеве и Г.Костаки.) Он же был просто коллекционером-профи. Вишневский твердо выдержал тему "Русское искусство от конца XVIII до середины XIX века" и оставил нераспыленную коллекцию Москве. Давайте сравним его деятельность с другим названным здесь коллекционером - княгиней Тенишевой. Мария Клавдиевна на неограниченные капиталы мужа, управляющего Брянскими заводами, покупала раритеты по всей России и в Европе. На деньги мужа строились особняки и теремки для размещения коллекций. Ее консультировали знаменитые русские художники, коллекции поддерживали профессиональные искусствоведы. Ничего этого у Вишневского не было, и прежде всего не было капиталов князя Тенишева. Деньги на приобретения добывал он сам, скупая и перепродавая произведения искусства. Давно один коллекционер с довоенным стажем любил повторять: "Каждый коллекционер - жулик! Он хочет купить подешевле, продать подороже!" Существует при этом этика сделок, нарушив которую коллекционер может обрести плохую репутацию в своей среде.