Елена Семенова
В Китае «Танцем пурпурной бабочки» с веером занимаются и мужчины, и женщины. В России это искусство популярно пока только у представительниц прекрасного пола.
Фото Сергея Приходько (НГ-фото)
Родиной веера принято считать Китай. Если верить древнекитайским виршам, первые веера восходят к эпохе основателя династии Чжоу императора У-Вана (он умер в 1025 до н.э.). Другие источники говорят, что древнейшие опахала породила эпоха Восточного Чжоу (770–256 гг. до н.э) и период Чжаньго. Изображения вееров с длинной ручкой были найдены на бронзовых сосудах, а при исследовании княжеской могилы в Цзянлине обнаружили даже остатки перьев на деревянной ручке. Позднее веера стали делать из бамбуковых пластинок и тончайшей шерстяной ткани.
Ракетка из черепашьего панциря
Китайский веер был предметом утилитарным и оттого демократичным: взопревших императоров обмахивали слуги, крестьянам грубый веер помогал раздувать огонь для приготовления пищи или отгонять мух. К периоду 960–1368 гг. вид китайского веера утвердился – полотно из тонкой бумаги было натянуто на рамку с рукояткой. Кроме бамбука использовали еще тростник и лотос. Форма могла быть круглой и овальной, отчасти напоминая ракетку для пинг-понга. Отдельные варианты копировали лист дерева гингко или резной лист софоры. Ремесленники, поставлявшие веера к императорскому двору, украшали их картинками и шелковыми вышивками.
Нефритовый ствол и веер-шляпа
Расцвет вееров пришелся на эпоху династий Мин и Цин (XIII–XVII вв.). Бамбуковые оправы украшали изображениями диковинных птиц, зверей, гор и рек. Для изготовления и отделки основы брали рог, слоновую кость, черепаший панцирь, золото, душистый сандал, фарфор и нефрит. На шелковых экранах художники рисовали жанровые сцены, наносили каллиграфические надписи. Фантазия была нескончаема: взять хотя бы веера, отображающие символики инь и ян, веера в виде шляп и ширм. В музее Пекина хранят веер императора Чжу Чжанцзи высотой 60 см и шириной 1,5 м. На одной стороне экрана пейзаж «Читать книгу под сосной», а на другой – «Любоваться цветами в тени ивы».
От костяка к ребрышкам
В VI веке для веера настал судьбоносный час. Корейская принцесса преподнесла китайскую диковинку японскому императору. Придворная знать заинтересовалась дивной вещицей, и с VI–VII вв. бумажные и шелковые веера стали мастерить на островах. Японские мастера проявляли чудеса инженерной мысли. Ствол бамбука расщепляли на узкие ребрышки числом 45, 64 или 80 штук, затем держали под грузом, чтобы они расположились в одной плоскости. Каркас оклеивали с двух сторон японской бумагой, ободок – сложенной вдвое матерчатой или бумажной лентой. Веера назывались утива и были популярны в эпоху Хэйан.
Утива были и овальные, и квадратные, особенно ценилась священная форма «полной луны». С обеих сторон наносили рисунок: по нему легко было определить, из какой провинции веер. Придворная дама Сэй Сёнагон, написавшая «Записки у изголовья», называла веер предметом, который «пленяет своей утонченной прелестью».
Как веер укорачивал носы
В японских сказках вееру отвели роль волшебной палочки. Им орудовал зловещий демон тэнгу (смесь птицы и собаки), взмахом утива укорачивавший людям носы. В сказке «Как появились фонарь и веер» свекор, желая испытать невесток, наказал одной из них принести ему ветер, завернутый в бумагу. Женщина в расстройстве забрела в лес, где таинственный голос подсказал, как поступить: «На бумагу легли две длинные, легкие палочки. Бумага свернулась, сложилась сверху, сложилась снизу, сложилась пополам. Она открылась и закрылась и стала помахивать перед заплаканным лицом молодой женщины».
На основе утива создали грозное оружие японских военачальников – боевой веер гунбай. Его мастерили из железных пластин с изображением родовых гербов, а бумажное полотно для прочности покрывали лаком. В период Эдо актеры театра Кабуки, задействуя утива в своих костюмах, вернули веер в лоно мирной жизни. Веерами манипулировали гейши и их ученицы майко, их использовали борцы сумо. В момент окончания состязаний судья веером указывал на победителя.
Кипарисовый складень
В конце VIII века утива отступил перед японским ноу-хау – стопкой обструганных кипарисовых дощечек, скрепленных на конце. Складной веер назвали сэнсу. Потом его стали делать из сандала или японского кедровника. Почти тут же стали оклеивать рейки бумагой. Такой веер пришелся по душе жрецам, сделавшим его сакральным символом Японии. Сэнсу олицетворял достаток: на нем подносили дары императору, подавали милостыню. Аристократки, покинув дворец и став монахинями храма Миэйдо, сохраняли веера как память о светской жизни. Отсюда второе название – миэйдо. В 988 году обновленный веер вернулся на материк: двадцать красочных сэнсу японские монахи подарили императору династии Северная Сун.
Новый веер оги сравнивали с солнечным диском. Для каждой сферы жизни был предусмотрен свой тип. Веера придворных именовали хиоги, самураев – дзинсэн, танцоров – майоги, актеров театра Но – тюкэй. Главная черта майоги и тюкэй – возможность стремительно развернуть их движением кисти. Веерами оги украшали «красный угол» японского жилища – нишу токонома. Веер предохранял белую кожу красавиц от загара, за цветастой ширмой прятали смешки, улыбки и слезы: явное выражение чувств в Японии всегда было неприличным. Для чайных церемоний существовал Рикю оги, который было не принято раскрывать.
Веер для фэн-шуй
Даже в XXI веке Китай и Япония хранят культуру веера: у каждой японки есть 2–3 веера, а в китайской провинции Шаньдун в конце ноября отмечают праздник веера. Специалисты по фэн-шуй считают, что веер нагоняет в комнаты положительную энергию – ци.
Используют веер и в восточных практиках, например, в Тайцзи-цюань (или «танце пурпурной бабочки»). Изначально это военное китайское искусство, разновидность ушу.
Как и в Японии, в Китае веер был изящным оружием, которое незаметно проносили в стан врага. Внезапно раскрывая веер перед лицом, пугали и дезориентировали противника. Из складок при раскрытии вылетали отточенные ножи и отравленные иглы.
Однако не в этом была сила. Танец ассоциировали с полетом бабочки: подобно тому как она собирает пыльцу, собирали так называемую «эссенцию пространства». Цель – не военная подготовка, а оздоровление и самосовершенствование. Не говоря уже о том, что выглядит это феерично.
