Елена Семенова
Коричневый инструмент рядом с синим клавесином – это один из двух имеющихся в Москве хаммер-клавиров.
В Европе на аутентичных старинных клавишных инструментах начали играть в первой половине XX века, когда выдающаяся польская клавесинистка Ванда Ландовски проявила живой интерес к музыке барокко и Ренессанса. Предполагают, что заново «открыл» хаммер-клавир голландский клавесинист Густав Леонхардт: на тот момент в Голландии, Бельгии и Германии еще сохранилось достаточно подлинников инструмента.
Ныне же знаменитые мастера вроде немца Вольфа Дитера Нойперта, представляющего четвертое поколение мастеров, реставрируют старые хаммер-клавиры и делают по их образцу копии, стоимость которых достигает 30 тысяч евро. По всему миру гастролируют знаменитые хаммер-клавиристы – немец Андреас Штайер, участник трио The Van Swieten Society нидерландец Барт ван Орт и другие. В их репертуаре, как правило, Карл Филипп Эманнуэль Бах, Вольфганг Амадей Моцарт, Людвиг ван Бетховен, Йозеф Гайдн, Леопольд Антонин Кожелух и другие композиторы.
Класс хаммер-клавира, ко всему прочему, преподают почти во всех европейских вузах. Среди них Парижская консерватория, Брюссельская консерватория и Консерватория Гааги и Амстердама.
Обед на тафельклавире
Аудитория Рахманиновского зала Московской консерватории в беспорядке заставлена клавишными инструментами старинного образца. На первый взгляд распознаешь лишь рояль. Студентки факультета исторического и современного исполнительского искусства привычно организуют сумбурное клавирное пространство: они умеют музицировать на любом из представленных реликтов.
Вдоль стен расставлены предметы навроде прямоугольных журнальных столиков. На поверку оказывается, что один из них – не что иное, как клавикорды, другой – поздняя разновидность хаммер-клавира – столообразное фортепьяно (нем. Tafelklavir). Это австрийский подлинник 1791 года работы Вольфа Дитера Ламберта. Приоткроешь крышечку справа, и столик превращается┘ в изящный инструмент.
Студентки чаще играют на другом, рабочем хаммер-клавире. Это копия венского инструмента «Konnicke» (конец XVIII в.), сделанная в Германии на фирме Вольфа Дитера Нойперта. На клавиатуре – пять октав в отличие от семи фортепианных. Тоновые клавиши выкрашены в черный цвет, а полутоновые – в белый. Этому два объяснения. Одно сугубо практическое: в Италии XVIII века черного дерева было гораздо больше, чем слоновой кости. Другое – эстетично-пикантное: на черном фоне гораздо привлекательней смотрелись нежные белые ручки музыкантш.
Благодаря воздетой изогнутой крышке, напоминающей крыло, хаммер-клавир еще именовали «крыловидным». И то верно, не успеешь опомниться, а комнату уже заполняют летучие, будто танцующие звуки «Сонаты ля-минор» К.-Ф.-Э. Баха, легкие и маневренные по сравнению с гулкостью и громом громоздкого фортепиано.
Папа Бах протестует
Молоточковое фортепиано Кристофори в XVIII веке не сразу завоевало поклонников. Ушам, приученным к элегантному звучанию клавесина, удары молоточка по струнам казались непривычными и грубоватыми. Первым проникся прелестью хаммер-клавира итальянский композитор Людовико Джустини де Пистойя, в 1731 году написавший цикл сонат для «клавичембало с молоточками, умеющего делать пиано и форте». Не без удовольствия музицировал на нем и Доменико Скарлатти. Позднее для хаммер-клавира открыли двери камерных музыкальных гостиных Германии, Австрии, Англии и других стран. Знаменитый немецкий мастер органов и клавикордов Готфрид Зильберман вплотную занялся совершенствованием его механизма. Европейские гении отреагировали на молоточковое фортепиано неоднозначно. Иоганн Себастьян Бах одобрил его только спустя несколько лет, когда ему показали улучшенную конструкцию. Впрочем, позднее он доказал свое расположение, написав для инструмента «Хорошо темперированный клавир». Вольфганг Амадей Моцарт, в юности игравший только на клавесине, в конце концов, ощутил достоинства хаммер-клавира. По-настоящему прочувствовал и превознес хаммер-клавир один из младших сыновей Баха – Карл Филипп Эммануэль Бах. Из-под его музыкального пера вышло немало признаний в любви этому инструменту. Взять, например, его «Прощание с зильбермановским клавиром» или «Двойной концерт для клавесина и хаммер-клавира», ставший своеобразным турниром, на котором оба инструмента показывали свои возможности.
Соната пьяных монтажников
В России игра на старинных клавишных инструментах набрала обороты лишь в последние годы. Знаменитый пианист Алексей Любимов создал в Московской консерватории факультет исторического и современного исполнительства: он уверен, публика должна слышать музыку в исторически правильном виде. Самым необычным экспериментом мэтра стала игра на клавикордах в Большом зале консерватории: чтобы услышать их пленительный, но в полном смысле слова комариный писк, публика не только не кашляла, но даже не дышала.
Почти все российские хаммер-клавиристы – в той или иной мере ученики Любимова. Во-первых, это доцент Московской государственной консерватории пианист Юрий Мартынов. Кроме России, он учился игре во Франции, в национальной школе «Жан-Вьенер» (Ecole National «Gean-Viener»). Это также лучшая клавесинистка России Ольга Мартынова, которая, кроме консерватории, закончила во Франции Высшую музыкальную школу Бобиньи. В настоящее время она выступает
с оркестрами старинных инструментов Pratum Integrum, Moscow Baroque и A la Russe, дает сольные концерты на клавесине и хаммер-клавире, преподает в консерватории и МССМШ им. Гнесиных. Успешно концертируют также Алексей Шевченко и только что закончившая факультет Мария Успенская.
Смешно и грустно, но основная проблема музыкантов – это, собственно, отсутствие хаммер-клавиров, которые являются воистину музейной редкостью. Трудно поверить, но в данный момент в Москве всего-навсего два хаммер-клавира. Один стоит в консерватории, откуда его возят на концерты. Второй, находящийся в Центре Павла Слободкина на Арбате, представляет собой частную собственность – чужим на нем играть нельзя. Ходят слухи, что работающие там пьяные монтажники в свободное время бацают на нем «Мурку». Одна сердцу отрада: третий инструмент работы бельгийского мастера Криса Майна, выполненный по образцу австрийца Антона Вальтера, должен прибыть в Московскую консерваторию в самое ближайшее время.
Фото Фреда Гринберга (НГ-фото)
