Майя Крылова
Авангардные постановки пока проигрывают классическим в борьбе за массового зрителя. Сцена из балета 'Болт'.
Фото Михаила Логвинова (Большой театр)
Все в стране упорно ищут национальную идею. А она – под носом. Называется «русский балет». И кто в народе не верит, что балет у нас – лучший в мире? Было время, когда на иностранцев это искусство действовало лучше всякой пропаганды. Артур Миллер посетил балет в Большом и написал, что при ТАКИХ танцах можно забыть о дорожных колдобинах и немытых туалетах.
Тогда, как и сейчас, на балет в столице водили знатных гостей страны, так что генсеки КПСС смотрели спектакли регулярно, а вместе с ними подтягивалась свита. Из-за частых посещений чиновники балет ненавидели. Майя Плисецкая вспоминала о горьких жалобах Хрущева: «Как подумаю, что вечером опять идти на «Лебединое озеро», так к горлу тошнота подступает. Хороший балет, но сколько же можно!»
С тех пор Большой театр выпал из списка средств идеологического влияния. Но журналисты не зря пишут, что, когда россиянам предлагают перечислить национальные символы, они называют водку, автомат Калашникова и русский балет. Лейбл по-прежнему могуч, и смотреть в Большом танцы модно.
«Жизель» перед банкетом
Статистика свидетельствует, что в основном на балет ходят женщины от 25 лет с высшим образованием. Конкретно ГАБТ посещает разная публика. С одной стороны, есть программа «Большой – студентам», по которой учащимся дневных отделений вузов ежедневно продается 40 билетов по 20 руб. С другой – участники корпоративных вечеров, когда фирмой закупается весь зал, и спектакль смотрят сотрудники данного банка или конкретной компании с семьями и роскошным банкетом. Приоритетом тут пользуется известный классический спектакль, особенно «Жизель» – она короткая, так что есть время устроить и прием.
Правительство Москвы регулярно приобретает для женщин спектакль по случаю праздника 8 Марта. Были еще выкупаемые по 60 тысяч долл. за сезон ложи бенуара, в которых сидели только сотрудники заплатившей корпорации (их список тщательно отбирался театром, так как желающих было больше, чем лож) с личными гостями и домочадцами. (Вспоминается «шутка» ведущих на последней церемонии «Серебряной галоши»: «Суммарный доход зрителей, занимающих 5–11-й ряды, равен годовому бюджету Челябинской области».) Но с этого сезона обычай несколько увял: старое здание в ремонте, а Новая сцена построена демократично, там лож нет, а количество мест гораздо меньше. Для корпораций отведено всего лишь несколько мест в амфитеатре.
Скандал как фактор успеха
Билеты в Большой нынче дороги. Финансовые возможности автоматически отторгают часть потенциальной публики в какой-нибудь народный «Кремлевский балет», где даже на премьеры билет стоит 200 рублей. Но допустим, что у вас есть деньги на балет ГАБТа. И что дальше? Дальше выясняется, что кто-то ходит в ГАБТ, потому что «так надо» (символ страны!), и турист в Москве традиционно должен побывать в Кремле, в Третьяковке и в Большом, как в Питере – зайти в Эрмитаж и в Мариинку, «театр Гергиева».
Скандалы вокруг постановок тоже усиливают (хотя не всегда) интерес публики. К примеру, обруганный ревнителями православия балет «Распутин» в исполнении малоизвестной труппы никакого ажиотажа на премьере не вызвал. Зато гастроли французской танц-компании со спектаклем «Благовещение», показ которого пытались запретить в Москве все те же ревнители, привлекли массу известных личностей, которые при обычных обстоятельствах никогда не пришли бы на современный танец.
Когда влиятельные люди посещают сольные вечера Анастасии Волочковой, причина не только в пропиаренном на всю страну конфликте красавицы с Большим театром, но и в ее глянцевой раскрученности. В отчетах прессы с бенефисов Волочковой пишут о модной тусовке, многотысячных ценах на билеты и «Лексусах» с «Феррари», стеной припаркованных на улице.
Демонстративное потребление искусства
Европейские исследователи театра давно ввели термин «демонстративное потребление». В него входит не только приобретение всего самого дорогого, но и тяга к «элитным образцам художественной продукции». На Западе это – традиционно опера, у нас – балет. Конечно, понимание музыкального театра не купишь, как дом на Рублевке. И среди VIP’ов много таких, которые если и пойдут на балет, то на «Балет» Валентина Юдашкина (так называется одна из его коллекций). Но через посещение престижной премьеры можно приобщиться к тому, что Марат Гельман определяет как «фильтр для просеивания элиты».
Зрители Большого и Мариинского театров – те же, кто регулярно посещает фестивальные мероприятия типа «Черешневого леса». С такой публикой сильно мучаются социологи: по словам Александра Рубинштейна, заместителя директора Института искусствознания, эти зрители, с одной стороны, часто ведут себя как представители рафинированной части публики, то есть демонстрируют высокий уровень зрительской избирательности, но с другой – не являются театрально образованными и в этом смысле неслучайными в театре людьми.
Кого считать балетоманом
Впрочем, из великосветской публики частично формируется другой отряд посетителей театров – преданных поклонников искусства. А там уже недалеко до балетных фанов, тех, кто называется «балетоманами». Хотя на практике большую часть московских балетоманов составляют люди, которые вынуждены пробираться в Большой всеми правдами и неправдами: их доходов не хватает на регулярное посещение, а тем паче на дорогущие гастроли. Это именно та публика, которой важно, кто конкретно исполняет данный балет: балетоманы в отличие от других зрителей ходят на исполнителей, ревниво подсчитывая количество пируэтов у премьеров.
Но столь преданных поклонников немного. И они не могли заполнить огромный зал Большого. Поэтому можно согласиться с выводами социологов: такой публики, какая была у Театра на Таганке в период его расцвета или есть сегодня в «Табакерке» и у Петра Фоменко, в ГАБТе нет. Да ее никогда и не было (хотя определенная доля меломанов и балетоманов не исчезала никогда, и эти зрители в советские годы терпели многостраничные списки с ежедневными перекличками у кассы). Свободно на балет тогда ходили начальники, завмаги и прочие распорядители материального дефицита – тем самым они, словно икру, поглощали еще один дефицит.
Главный критерий продаваемости
Опросы, проведенные в последние годы в ряде драматических театров Москвы, показывают, что на первом месте причин посещения (58%) – имя популярного артиста, на втором (33%) – название популярного спектакля. В балете картина иная. Первое место в списке причин зрительской популярности занимают названия спектаклей, а уже потом с большим отрывом – все остальное. Когда Большой театр показывал балет «Ромео и Джульетта», люди покупали известное название, а не хореографию, они могли не знать, что в данном случае попадут не на привычный и любимый классический танец.
По словам пресс-секретаря Большого театра Екатерины Новиковой, больше всего публике нравятся большие масштабные балеты на целый вечер. Главный критерий «продаваемости» спектакля, по мнению дирекции театра, – «попадание» цены билета (в ГАБТе она различна на разные балеты). Самые дорогие спектакли – «Лебединое озеро» и предновогодние «Щелкунчики» (до пяти тысяч рублей в середину первых рядов партера). Имя исполнителя, пусть знаменитого, в Большом на глобальную картину продаж не влияет – число поклонников имярека все равно тонет в массе. Несколько иная картина в Мариинке – там традиционно ходят на имена, хотя и в этом театре доля иностранных туристов и прочих «одноразовых» посетителей часто определяет статистику.
Сейчас, при реконструкции старого здания ГАБТа, билеты раскупаются вполне шустро, потому что количество зрителей, которое за один раз вмещало старое здание, на Новой сцене собирается лишь за три раза. Список наиболее популярных балетов уже много лет не меняется: все то же «Лебединое», «Жизель», «Щелкунчик» и «Дон Кихот». Где-то следом (если судить по частоте появления названий балетов на афише прошлого сезона) – «Сильфида» и «Спящая красавица». И в некотором отдалении – «Спартак», который Большой театр раньше называл «своей «визитной карточкой». (По сведениям пресс-службы Мариинского театра, наиболее популярные балеты там – «Лебединое озеро», «Спящая красавица», «Щелкунчик», «Ромео и Джульетта» и «Раймонда».)
Возможно, зрительская картина как-то изменится после реконструкции старого здания Большого театра. Ведь может же повториться история, о которой мне рассказывал директор Ковент-Гардена: половина аудитории – новая публика, которая начала ходить в театр после его многолетней реконструкции. В любом случае потеря популярности балету ГАБТа и Мариинки не грозит. Прав был Энди Уорхол, когда говорил: «Если предмет движется, на него будут смотреть».
