Галина Окулова
Кукольный театр – место, где человек может заставить черта плясать под свою дудку.
Считается, что на выставки кукол нужно водить детей, которые будут восхищаться игрушечными человечками, пока взрослые зевают в кулак. На деле обычно оказывается, что зевают дети – с экспонатами не поиграешь и не подергаешь их за волосы, – а взрослые эстетствуют.
Выставка «100 лет - 100 кукол» в Музее Бахрушина – не тот случай. Вдоль стен выстроились сто кукол из коллекции Венгерского театрального музея. Доступ к ним перекрыт выложенными на паркете дорожками из цветной щебенки, вплотную к дорожкам сидят на корточках четыре белоголовые девочки дошкольного возраста и восхищаются: «Смотри, какой хорошенький!» Сумрачный папа со славянофильской бородой тщетно пытается увести их от деревянного черта – а тот и впрямь замечательный: мохнатые ноги с красным педикюром, веревочный хвост трубой.
Заявленные в названии выставки сто лет венгерского кукольного театра – это период с середины девятнадцатого до середины двадцатого века. Ярмарочные представления благополучных времен, авангардный театр двадцатых-тридцатых годов прошлого столетия и благотворительные спектакли времен Второй мировой – все здесь.
Аннотации – странные и восхитительные. Неряшливый, ходульный перевод оборачивается недюжинной силы креативом в футуристическом вкусе, требующим от зрителя изрядной силы воображения. «Растягивающе-разделительный евнух». «Рассыпающийся человек». «Бунко Банди и объеханная машина».
Ребенка эти куклы веселят, взрослого человека пугают. Правит бал старое недоброе Средневековье и карнавальное ерничество, все экзистенциальные и фрейдистские страхи человечества здесь. Дьявол (козлиные рога и меховое боа из той же козы), Смерть (зеленые глаза со змеиными поперечными зрачками горят на желтом черепе), Дядюшка Сэм (деревянный оскал капитализма и клоунские ботинки с длинными носами). Под потолком болтается «Воздухоплавательница» – бабища монументальных пропорций, под чьей юбкой обнаруживается лодочка с маленьким, опустившим бессильно руки мужичонкой.
Или вот наглядная иллюстрация человеческого старения – три куклы Мюнхгаузена. У барона молодого, зрелого и старого цвет лица последовательно меняется от розового к серому, рыжая шевелюра трансформируется в седые клочья. Даже сугубо положительные пучеглазые крестьянки и принцессы выглядят персонажами из фильма про вампиров: щели между деревянными щеками и отдельно сделанными подбородками кажутся зловещими подтеками крови.
По части внутреннего устройства куклы вообще хороши настолько, что их бы в Политехнический, а не в Бахрушинский музей. «Марионетки-метаморфозы» на глазах у изумленной публики изменялись или рассыпались от одного движения, например, в процессе танца юбка танцовщицы поднималась и, превратившись в воздушный шар, улетала со сцены. Или куклы Иштвана Рева – гибрид тростевых и перчаточных кукол: остов изготавливали из полой жерди, и через нее протягивали скрипичные струны, благодаря которым у куклы в такт речи двигались рот, голова и глаза.
Прямо над входной дверью – еще одно чудо технической мысли венгерских кукольников. Если попросить смотрительницу, то включат свет в театре теней и за матовым стеклом можно будет увидеть картонных принцев и королевен. Правда, неподвижных – штатного кукловода при выставке не предусмотрено.
