Экономика джаза

Игорь Бутман – саксафонист и антрепренер.
Фото Михаила Циммеринга (НГ-фото)

Бизнес фанатов

В Москве в наиболее полном виде джазовое хозяйство ведет компания «Богема мьюзик». «Заниматься джазом в России и не быть его фанатом невозможно, поскольку экономически это пока невыгодно, – рассказывает Андрей Феофанов, глава этого «джазхоза», – выпускаемые нами СD-диски, к примеру, Алексея Козлова, Аркадия Шилклопера, Андрея Кондакова продаются малыми тиражами. По времени реализация стандартного тысячного тиража джазовой звезды занимает до одного года. Ограниченные тиражи диктуют необходимость относительно высоких цен – в среднем 5–6 долларов, «богемные» диски тиражируются по дорогой технологии с гласс-мастера за рубежом. Что касается пиратов, то они нас игнорируют, и слава Богу».

Больше всего джазовых дисков продается не в магазинах, а на фестивалях и концертах, куда приходит немногочисленная, но целевая публика. Если компакт-диски – это постоянный оборот небольших денег, то фестивали представляют собой штучный товар, требующий концентрации финансовых и организационных усилий в короткий промежуток времени. Идет масса затрат до и во время фестиваля (переговоры, гонорары за выступления исполнителей, оплата их проезда, гостиниц, переводчиков, водителей, звукорежиссеров, дизайнеров сцены, прокат звуковой и световой аппаратуры и пр.), а зрители, они же слушатели, могут и не прийти. Так что дело это весьма рисковое.

К настоящему времени «Богема мьюзик» научилась справляться с двумя фестивалями в год. Основной из них – международный – «Богема джазз» проходит весной с отечественными и западными звездами. По словам Феофанова, фестивали все же выгодны, если их правильно организовывать и иметь соответствующую репутацию. Расходы удается гасить и даже выйти на прибыль за счет размещения спонсорских логотипов – банков, авиакомпаний и гостиниц (которые дают скидки для приглашенных джазменов), нефтяных и прочих гигантов. Ведь о хорошем фестивале обязательно будут репортажи на разных телеканалах, а в них невольно попадут брэнды и слоганы, которыми «украшены» фестивальные сцена и зал. Цена рекламной минуты на центральном канале может запросто доходить и до 30 тыс. долларов в прайм-тайм. А в фестивальном телефрагменте баннеры могут присутствовать гораздо дольше (правда, в основном на заднем плане, если не войти в неформальный контакт со съемочной группой или ее эфирным начальством).

Непосредственные затраты на фестиваль «Богема джазз» (включая спонсорские вливания) переваливают уже за сотню тысяч долларов. Для сравнения отметим, что этой суммы хватило бы примерно на десять концертных гонораров поп-исполнителя средней раскрученности. Или, скажем, на одну «гастроль» такого исполнителя в российской провинции.

«Российской джазовой экономике нужен поток своих звезд, а не отдельные имена, как сейчас. Плюс информационные инструменты, ну и, конечно, серьезные первоначальные финансовые вложения», – заключает Андрей Феофанов.

Маэстро предприниматель

Игорь Бутман вернулся в Россию в 1995 году после девяти лет творческой жизни на родине джаза. Жил в Бостоне и Нью-Йорке, играл в клубах и на концертах по всей стране, записывался на знаменитом лейбле Columbia, перекупленном Sony.

«Доход был неплохой, – вспоминает маэстро, сидя со мной за столиком собственного московского клуба Le Club, – но то густо, то пусто. Особенно хорошо мои дела в Америке шли при Горбачеве и в первые годы прихода Ельцина. Перестройка вызвала большой интерес ко всему, что связано с СССР или Россией. В Штатах я получил и первые навыки менеджмента, некоторое время выступая в роли собственного продюсера». Вернувшись в Белокаменную, музыкант не ограничился саксофоном, а стал миноритарным совладельцем Le Club. «Партнерам я обещал золотые горы на этом деле, но пока получились лишь холмики», – шутит Бутман. Сейчас обороты клуба – примерно 1,2 миллиона долларов в год.

Игорь Бутман приглашает в свой клуб российских, американских и других джазистов. Визит, например, из Штатов хорошего саксофониста или певца обходится в среднем от 1000 долларов в день, которые следует перемножить на 3–4 дня. Даже богатая московская публика в одиночку такую нагрузку «не потянет». Как и в фестивальном деле, спасают спонсоры. Входная цена зависит от имени выступающих в тот или иной вечер джазистов: от 100 до 3000 рублей.

Спонсорская доля в расходах по приглашению артистов варьируется в диапазоне 25–100%. При этом личные пристрастия просвещенных спонсоров играют немаловажную роль.

Помимо клубных выступлений Бутман, как и Феофанов, организует фестивали. Самый большой – «Триумф джаза» в концертном зале «Россия». «В Штатах джаз также спонсируется, – продолжает Бутман, – хотя там – громадный средний класс и материальное положение соответствующее. Плюс огромное количество зарубежных туристов и предпринимателей, для которых джаз интересен как национальное достояние страны пребывания. При всем том на джаз приходится лишь 5% американского музыкального рынка, правда, гигантского. В абсолютных цифрах у них счет с учетом денег спонсоров и рекламодателей идет на миллиарды, у нас – видимо, на десятки миллионов долларов. В настоящее время для создания джаз-индустрии у нас слишком мизерное количество сильных исполнителей, да и инвестиционных возможностей маловато будет».

23-летний саксофонист группы «Чер-та» Николай Моисеенко, игравший одно время с Бутманом, считает: «До возвращения Игоря Бутмана в Россию джаз существовал у нас в виде фоновой музыки, бесплатного приложения к клубным развлечениям. Открыв свой клуб и продюсируя различные коллективы, пропагандируя эту музыку в ТВ-программе «Джазофрения», Бутман превратил джаз в самостоятельную и самодостаточную музыку для богатых. Он играл для двух президентов – Клинтона и Ельцина – в Белом доме, играл и для Путина в Кремле. Он систематически приводит в Москву западных звезд».

Симбиоз как рецепт успеха

Музыканты порой, оставаясь самостоятельными, работают вместе по определенной теме. Вот, к примеру, успешный – в том числе коммерчески – совместный проект вокалиста Николая Арутюнова (экс-певец «Лиги Блюза») и инструментального коллектива «Чер-та», вышедшего из московского Чертаново.

Сергей Пнев, лидер и гитарист «Чер-ты», рассказывает: «Наша нижняя планка в оплате клубного двухчасового выступления – 30 долларов на музыканта, у нас все поровну. Часто нам выплачивают по 50 долларов и выше. При этом мы не участвуем в коммерческих рисках: придут люди в клуб или не придут – на размеры оплаты это не влияет, только на настроение┘ Вход в клуб (наша беседа протекала в «Форте». – Е.Ж.) стоит сегодня 300 руб. Зал, как видите, полный, за каждым столом – четыре человека. В обоих залах – 20 столов. Получается, что со входа за программу клуб собирает: 20 столов x 4 человека x 300 руб. = 24 000 руб. То есть около 800 долларов, из которых нам причитается 300 долларов» (в «Чер-те» пять музыкантов и директор группы).

С учетом того, что Николай Арутюнов получает отдельный «ударный» гонорар, клубу после расчета с музыкантами достается половина от собранного за вход. Певцу Арутюнову также не чужды менеджерские функции. Именно он организовал недавнюю весьма прибыльную гастроль в Казахстан в расширенном составе (восемь человек, включая двух бэк-вокалисток, каждая из которых вполне способна выступать сольно): «Нас пригласили всего на одно выступление в джазовом клубе, приуроченное к презентации армянских коньяков. Меня поселили в люксе, выплатили полторы тысячи долларов (молодым инструменталистам «Чер-ты», естественно, значительно меньше)».

Микрофоны, радио- и световую аппаратуру предоставляет клуб. Инструменты принадлежат музыкантам. К примеру, основная гитара Gibson Сергея Пнева стоит 1300 долларов (на выступления он приезжает с двумя гитарами – часто рвутся струны). Примерно столько же стоит ударная установка Олега Русакова, тысяча долларов – клавишные Оскара Чунтонова.

Напоследок спрашиваю Николая Арутюнова:

– Не раздражает ли музыканта-суперпрофи тот факт, что попсовые артисты, занимающиеся на порядок более простой музыкой, зарабатывают на порядок больше?

– Нет, это реалии жизни, и никаких обид быть не может.