Серый рынок

Самые дорогие мыши в столице. На ярмарке «Арт-Москва» Галерея Гельмана предлагает купить двухметровую бронзовую скульптуру за 40 000 долларов. Александр Косолапов. Микки и Минни.
Фото предоставлено Галереей Гельмана

Русский рынок современного искусства похож на мираж. То есть увидеть можно, а пощупать – нет. Потому что при прощупывании продавцы и покупатели начинают разбегаться.

Артрынок – это серый рынок. То есть не тайный, черный – произведениями искусства все-таки не торгуют из-под полы, как наркотиками. Но и не вполне прозрачный – здесь слишком часто платят наличными, поэтому и покупатель, и продавец обычно заинтересованы в неразглашении сделки. Как сказала обозревателю «НГ» (при условии полной анонимности) одна из известных московских галеристок: «Ты знаешь, я была бы рада поставить у себя кассовый аппарат и платить все налоги, но ведь все равно мне будут платить налом». Источники нала обсуждать не станем.

В России нет прозрачных компаний. И галереи современного искусства – не исключение. Поэтому и степень «прозрачности» русского артрынка значительно меньше, чем на Западе. Хотя и там работа художественного рынка связана во многом именно с возможностью бесконтрольной конвертации наличности в произведения искусства и обратно. Но все-таки самые дорогие продажи современного искусства в Европе и Штатах происходят публично. И происходят на вторичном рынке.

Современное искусство – это эксклюзивный товар. Потому что тираж произведений ограничен. Инвестиции в них выгодны, когда спрос на художника растет. Работа, вовремя закупленная галереей или коллекционером, выгодно продается после повышения спроса. Так работает артрынок на Западе – благодаря перепродажам. В России вторичный рынок для современного искусства очень слаб, потому что весьма мало примеров успешных перепродаж. Наоборот, самое громкое событие на вторичном рынке за последние годы – аукцион «Гелоса» по продаже коллекции Инкомбанка в апреле 2002 года – сбил цены и показал, что инвестиции, сделанные в современное искусство в девяностых, были экономически неоправданны, ведь холсты в «Гелосе» часто продавались по цене более низкой, чем та, по которой они покупались Инкомбанком. Так что рынок современного искусства в Москве не перешел пока ту точку, за которой, собственно, и начинается рост. Вот вторая причина, по которой галеристы не любят говорить о продажах.

Есть еще одна закавыка. Французские художники лучше всего продаются во Франции, американские – в Америке, а вот про наших этого сказать нельзя. Рынок российского современного искусства и российский рынок современного искусства – не одно и то же. Самые известные художники – выходцы из бывшего СССР – живут за пределами страны, как Илья Кабаков, их произведения – часть прежде всего интернационального рынка: так, ни одной работы Кабакова девяностых не было продано в России. Эта проблема существует и для художников, прописанных в Москве: картины Валерия Кошлякова или дуэта Виноградов/Дубоссарский сегодня лучше продаются на Западе, чем в России. В результате мы имеем экспортную модель. Так, галерея «Айдан» получает большую прибыль от участия в «Армори шоу» в Нью-Йорке, чем от участия в «Арт-Москве». Скажем, полиптих Рауфа Мамедова был продан этой галереей в 2004 году в Нью-Йорке за 35 000 долларов.

Самой успешной продажей на российском рынке до сих пор остается опыт более чем десятилетней давности. В 1993 году на последней ярмарке «Арт-МИФ» в Манеже инсталляция Александра Якута была куплена в коллекцию банка «Империал» за 250 000 долларов. Где тот банк? Где та коллекция? И где та инсталляция? Об этом сегодня не знает сам художник, который, впрочем, готов сделать авторское повторение. Но вряд ли удастся продать его за те же деньги.

Сегодня цены другие. И любой художник, выскочивший за планку в 10 000 долларов, уже может быть признан удачливым в Москве. К примеру, продан за 30 000 долларов портрет Патриарха Алексия, написанный Фаридом Богдаловым и Сергеем Калининым. Небольшая (120х150) картина – один из многих десятков эскизов к их огромному полотну «Заседание Федерального собрания». За образец было взято репинское «Заседание Госсовета», но вот герои – другие: современные политики. Так что успешно можно продать хороший портрет. И не только Патриарха Церкви.

Лев Семенович Рубинштейн – живой классик московского концептуализма. Его портрет, написанный живописцем Семеном Файбисовичем, был продан не так давно галереей «Риджина» за 20 000 долларов. Суть в том, что портрет – одна из лучших работ Файбисовича, выполненная в духе фотореализма и задуманная еще в конце восьмидесятых. Теперь она украшает одну из московских корпоративных коллекций.

Новые богатые готовы покупать современное искусство. Но пока что они боятся вкладывать в него деньги всерьез. Немногочисленные исключения лишь подтверждают правило: сегодня на русском рынке хорошо расходятся лишь работы стоимостью 8–10 000 долларов максимум.