Галина Окулова В минувшее воскресенье российское студенчество гуляло, отмечая конец сессии и начало зимних каникул. С тех пор как 25 января 1754 года, в день памяти святой мученицы Татианы, императрица Елизавета подписала указ об основании Московского университета, Татьянин день стал главным праздником в году для всех учащихся отечественных вузов. Наблюдать за ходом торжеств в МГУ, на Воробьевых горах, отправились корреспонденты «НГ».
═
Недельная готовность
═
Для того чтобы получить заветный оранжевый пригласительный билет, студентам достаточно было проявить немножко инициативы и за неделю до заветной даты обратиться в профком. Самые юные из них, ошеломленные первой в их жизни сессией, в большинстве своем эту возможность упустили, представителям старших курсов официальные празднества уже приелись, поэтому фойе главного здания МГУ было забито в основном второкурсниками. Студентки четко делились на две категории: одни с завитыми на бигуди кудряшками и в юбках – мечта Гумберта, другие в вельветовых штанах и с большими сумками через плечо – интеллектуальная богема. И те и другие выглядели почему-то взрослее сверстников мужского пола, что не мешало парочкам держаться за ручку и целоваться взасос.
 |
 |
| Дюжие мужики в париках «проэкзаменовали» отличниц. | То, что студенты горазды выпить – известно давно. Фото Артема Чернова (НГ-фото) |
═
Медовуха от Лужкова
═
Что студенты и вообще-то горазды пить – известно давно. Что в свой, так сказать, профессиональный праздник, они будут выпивать – тоже понятно. Чтобы потом не говорить «ах!» и не увозить пачками в больницу бедолаг, отравившихся дешевой водкой, студентов в этом году решили поить централизованно и культурно. Столичный градоначальник и знатный пасечник Юрий Лужков пожаловал университету 500 литров медовухи, а ректор МГУ Виктор Садовничий по традиции самолично сиятельной рукой собрался ее студентам наливать.
У входа в большой зал царила полная анархия. На крохотной импровизированной сцене дюжие мужики в синтетических белых париках а-ля Михайло Ломоносов выкрикивали в толпу вопросы, связанные с историей университета, студентки с внешностью отличниц бойко на них отвечали и лезли, счастливые, на сцену получать фарфоровые то ли кружки, то ли кубки. Менее начитанные, но более жовиальные сконцентрировались вокруг столов, уставленных пластиковыми стаканчиками с той самой медовухой. Ажиотажа пока не было – разливали хмельное буфетчицы.
Ажиотаж начался позже. Топтавшийся до этого без дела военный оркестр грянул марш, мужиков в париках сменили тетки в кокошниках, ректор встал на разливе, толпа повалила к сцене. Все вместе сильно смахивало одновременно на воспетую Ильфом и Петровым «Раздачу теплых вещей нижним чинам на боевых позициях» и небогатую провинциальную свадьбу с кучей гостей и родственников. Ректор бодро выкрикивал «Гуляйте и веселитесь!», девчонки в толпе визжали «Виктор Антонович fore-ver!», а фотокорреспонденты разных изданий плечом к плечу стояли на столах и радостно щелкали затворами.
═
Красота в дыму
═
В курилках было еще веселей. У стен дымили, отведя в сторону фату, натуральнейшего вида черкешенки в бархатных платьях и их черноусые спутники с кинжалами за поясом, тут же затягивались сигаретками утонченные создания в белых развевающихся одеяниях – участники торжественного концерта ощутимо нервничали перед началом выступления. Зря, впрочем, волновались, потому что в большой зал пришли только самые примерные из примерных – они и на представление смотрели прилежно, и хлопали исправно, остальные же на культурную программу махнули рукой и отправились в фойе пить советское шампанское.
На вытертых мраморных ступенях сидела стайка тоненьких девушек. Студентки ждали начала конкурса красоты и болели за подружек-участниц. Одна из двенадцати финалисток – Лида с факультета искусств, с кварцевым загаром и аккуратными ушками, как у Лив Тайлер во «Властелине колец», нервно спрашивала, блестят ли у нее руки, и ждала своей очереди у визажиста. Сама процедура конкурса восторгов особых не вызывала: выход в купальнике, выход в своем платье, выход в наряде из коллекции компании-спонсора, ответы на вопросы жюри, возглавляемого Садовничим и Алексеем Кортневым. Лида жаловалась, что юбка ей досталась какая-то кошмарная, прозрачная и развратная, и строила планы на вечер: «Поедем тусить куда-нибудь, здесь по-любому не останемся».
═
Чем дело кончилось
═
Ждать конкурса красоты и смотреть на черкесские пляски было уже невмоготу. Хотелось в народ. Народ – то есть разгильдяи, не охочие до зрелищ, собрался внизу, около буфетов в фойе и выпивал, закусывая сказочно дешевыми – рублей по десять-пятнадцать – бутербродами и салатиками. Разговоры слышались самые что ни на есть студенческие – об экзаменах, об общежитии, о проблемах с регистрацией. Разгильдяи ждали концерта и дискотеки, две бледные, нетрезвые и растерянные девочки с филфака, которых не пустили смотреть на черкешенок, прихлебывали шампанское из горлышка и, обреченно вздыхая, тихонько мурлыкали «Звезду по имени Солнце». Текст «Gaudeamus Igitur» они знали, но петь студенческий гимн всех времен и народов отказались наотрез. Его – значительно позже и уже у меня дома – спели мы с моими бывшими сокурсниками. Понимание приходит с опытом.
