Михаил Сидлин
Вместе с призом на Родину. Актеры Иван Добронравов (справа) и Константин Лавроненко в аэропорту 'Шереметьево' после возвращения из Венеции.
Фото Александра Шалгина (НГ-фото)
У меня есть подруга, которая посмотрела "Бумера" уже 2 раза. И собирается смотреть в третий. "Бумер" - один из фильмов нового поколения. Жесткий сюжет (криминальная драма), жесткая музыка (Шнур и другие), жесткий монтаж. А Петр Буслов - один из новых, жестких русских режиссеров XXI века.
Первый фильм Андрея Звягинцева тоже можно назвать жестким. Символический сюжет - возвращение отца - решен как драма. А два фильма - "Бумер" и "Возвращение" - объединяет одно. Это фильмы про Настоящего Мужика. Который очень хочет жить по-своему, но не может выжить физически. Не беда, что в "Бумере" этот мужик (Кот в исполнении Владимира Вдовиченкова) - откровенный бандит, а в "Возвращении" (отец, которого сыграл Константин Лавроненко) - просто человек, вернувшийся из ниоткуда. Новое поколение российских режиссеров выясняет подробности того, что произошло в стране. Через судьбу одиночки.
Возвращение героя. Вот главное, что произошло в молодом отечественном кино. Этот герой - активный мужчина средних лет, который принимает странные решения в меняющейся среде. Его действия кажутся иногда хаотичными, а мысли - спутанными. Этот человеческий тип - порождение новорусского капитализма. Он привык к тому, что должен выжить любой ценой. И у него, как ни странно, сохранились иллюзии (настоящей семьи - в "Возвращении", мужского братства - в "Бумере"). То, что с ним происходит, по сути, драма прощания с иллюзиями. Драма лидера.
Отношения с Отцом. Вот главная тема российского "фестивального" кино девяностых и нового века. И в "Хрусталеве" Германа, и в последних фильмах Сокурова, по сути, решалась одна проблема. Это проблема мучительных отношений с Отцом - реальным и символическим. В его роли могут выступать Ленин, Гитлер, мирный доктор - да кто угодно. При этом фигура Отца у наших фестивальных "стариков" или носит изначально негативный характер, или же Отец служит источником/ жертвой грубого немотивированного насилия. Это фильмы, в которых герою невозможно сопереживать. В силу чудовищности самого образа или ситуаций, в которые попадает главный персонаж. Образ Отца изначально заряжен мощной энергией отрицания.
Дело в шестидесятых. В идеологии сопротивления власти. И в энергии сопротивления, которая надолго пережила советскую власть. И в конце концов оказалась энергией чистого разрушения. Новые режиссеры лишены этой энергии и чужды этой идеологии. Они внесли в старую тему - Отец и дети - совершенно новое чувство. Это сочувствие к Отцу.
Трагическое возвращение настоящего лидера. Вот что происходит в российском кино. В "Бумере" главный герой - предводитель волчьей стаи. В "Возвращении" - глава семьи. Это мир, в котором главное - воля к власти. Это мужское кино. Женские роли в нем эпизодичны по сути. И этим оно похоже на фильмы новой британской волны - на "Карты, деньги, два ствола" Гая Ричи, к примеру. Это фильмы о положительной морали вожака.
Есть две проблемы. Одна - устоявшаяся фестивальная обойма. От года к году русское кино на крупных международных форумах представляет одна и та же компания. Ее время от времени разбавляют "молодые": мелькнут - и исчезнут. Это, по сути, проблема внешняя. На некоторых фестивалях - к примеру, документальном, в Оберхаузене - она уже решена: в Оберхаузене давно выступают совершенно другие лидеры и побеждают фильмы нового поколения. Есть и другая проблема. Гораздо более важная. Проблема доступа к производству фильмов. И один-единственный успешный пример - Звягинцева - здесь, по сути, может открыть новую эпоху. Потому что за Звягинцевым могут прийти другие - молодые, успешные, незнакомые.
В жесткости нет ничего нового. Трудно превзойти "Хрусталев, машину!" по жесткости отдельных сцен. Новое поколение режиссеров отталкивается от жизненной реальности, и потому их фильмы жестки. Но в них уже нет той садомазохической тяги к насилию ради насилия, как у их старших товарищей. Насилие - лишь эпизоды. Главное - новая мораль. Это мораль Лидера.
