Каменный остров

Это -не зона. На колючей проволоке сушат водоросли для последующей переработки.

Этап на Север

Поезд Москва-Мурманск с синим арктическим мишкой, припечатавшим когтистой лапой номера вагонов. Неопределенного возраста дама, торгующая пирожками с творогом, рыбой и черникой, вздыхает, глядя на протянутую купюру: "Увы, мадонна, сдачи нет". Ехать сутки без пирогов скучно, остается только глядеть в окошко: болота с чахлыми деревцами, вспучившиеся из-под земли гигантские гранитные валуны, покрытые рыжим лишайником, порой в просвете мелькают неприветливые серые озера.

Станция Кемь. Та самая Kemska Volost, и она же - Кемский пересыльный пункт, откуда отправляли заключенных в лагеря. Полудеревенька-полугород Кемь производит странное впечатление, основной цвет ее - грязно-голубой - разбавлен то пронзительно-розовыми стенами местного универмага, то оранжевыми пятнами старых "запорожцев". Маленький тряский автобус везет нас по дороге, вдоль которой тянутся рыхлые холмы - это щепки от лесозаготовок. Под плакатом "Честь и слава труду лесопильщика" мальчишки гоняют в футбол на поле, покрытом все той же щепой. И вот уже суденышко под названием "Печак" переваливается на холодных волнах Белого моря. А за горизонтом встают Кузова - каменные глыбы, поднявшиеся со дна в незапамятные времена.

"Скромный", "Стремный", "Безупречный"

На Святом озере, что прямо у монастырской стены, с тихой радостью вижу суденышко под названием "Стремный". У него есть брат-близнец - "Скромный". Это в характере здешних мест - странные названия, странные люди. Есть тут, например, посудина с пробоиной в днище, залитой цементом, - "Безупречный", а умерший несколько лет назад историк, философ и писатель Сергей Морозов, один из главных исследователей Соловков, выходил в море на боте "Сомнение".

Всего в поселке живут около восьмисот человек, из них несколько десятков - приезжие интеллигенты, по доброй воле променявшие шум столичных городов на здешнюю тишину. Эколог рассказывает мне про уникальную систему каналов, опутавшую остров, - в шестнадцатом веке с их помощью сплавляли лес и расселяли по озерам рыбную молодь, а позднее с их помощью подавалась вода на турбину ныне бездействующей гидроэлектростанции. В самом начале двадцатого века по праздникам, говорят, монастырь светился, как елка.

Представитель единственного местного СМИ - "Радио Соловки" - занимался некогда московским музеем Высоцкого. И уже 12 лет обитает в доме с видом на монастырь. На двери рабочего кабинета у него прибита табличка с одним словом: "Терпение". Его жена, директор музыкальной школы, проклинает прогресс, портящий соловецких детей компьютерными играми. Сами дети - вежливые и бледные от нехватки солнечного света; не хочется даже думать, о чем говорят тщательно проработанные решетки на сделанных ими рисунках монастыря.

Древние языческие святилища на Заяцких островах.	"Бухта Благополучия" рядом с Соловецким монастырем.
Соловчанин на исповеди.	Аэропорт зимой -единственная связь с материком.

Промзона с куризбой

До Таллина далеко. 1080 километров. До Москвы - 1250. Ближе всего до Кеми - 55, дальше всего - до Владивостока, 7950. И всего 160 километров до Полярного круга. Поэтому на Соловках холодно, с моря дует пронизывающий ветер, солнце еле просвечивает мутным пятном сквозь затянутое облаками небо. Замерзшие москвичи, выдыхая облачка белого пара изо рта, отшучиваются: чай, не май месяц. Начало июня.

По пути к Промзоне - гигантской свалке - мне не встретилось ни единого человека. Чисто символические заборы украшены либо рыбацкими сетями, либо плетями колючей проволоки, то тут, то там виднеются сгнившие остовы моторок, и всюду аккуратно сложенные поленницы. Порой попадаются дома, врытые в землю по крышу, - так теплей, и даже входы в конурки необыкновенно мохнатых и дружелюбных местных собак прикрыты занавесочками.

Промзона - место жуткое. Всюду ржавый металл, ветер раскачивает дверцы брошенных кабин от грузовиков, воет среди куч окаменелого цемента, над всем этим кружатся чайки. На почерневшем от времени дощатом ангаре, где в лагерное время держали гидросамолет для отлова бежавших заключенных, - красные буквы "АртАнгар". Это Центр современного искусства на Соловках. Год назад центр провел акцию "ЗООпарк", с помощью московских и соловецких детей превратил часть валяющегося здесь мусора в странные и веселые скульптуры, от которых сейчас остался лишь глядящий на море пингвин и покосившийся слон в два человеческих роста. Атмосфера - "Кин-Дза-Дза" пополам со "Сталкером". Кинематографические ассоциации продолжают лезть в голову, когда с хозяевами АртАнгара подходим к их обычному с виду старому деревянному дому. В траве мокрые перышки. На вопрос об их происхождении отвечают, что, мол, это остатки подушек. Мальчишки забрались, курили, был пожар, хорошо зима шла, все отсырело, а то бы конец и памятнику и дому. Какому памятнику? - изумляюсь я. А как же, памятник архитектуры, изба работников мылокурни, девятнадцатый век. "Изба на курногах" - подсказывает услужливая память.

Лестница в небо

Да что изба! По пятницам и субботам местная молодежь ходит на дискотеку в кафе, которое располагается в бывшем лагерном бараке. В таком же бывшем бараке - местное райпо, а хлеб соловчане выпекают в подклетях монастыря, ныне находящегося в ведении Соловецкого музея-заповедника. Братия возрожденного в 1990 году монастыря занимает лишь несколько помещений. Табачный дым, пивной угар и отборный мат, звучащий на дискотеке, сосуществуют с тихой поступью паломников, приезжающих на Соловки поклониться мощам Зосимы, Савватия и Германа.

Туристы ходят смотреть на древние святилища, которым несколько тысяч лет, - выложенные из валунов лабиринты. Они символизируют путь души из мира живых в царство мертвых. Потом туристов везут в храм Вознесения на Секирной горе, удивительный тем, что он проектировался одновременно и как маяк, и страшный оттого, что именно в этом храме был самый жуткий штрафной изолятор СЛОНа. Ведущая к подножию горы уступчатая лестница, поднявшись по которой, как считалось, человек снимает с себя 294 греха, стала орудием изощренной пытки - заключенного привязывали к бревну и сбрасывали вниз. Туда, где нынче стоит памятный крест, долетали только кости. Старую лестницу недавно заменили на новодельную, яркая, желтая, добротная, она кричащим диссонансом смотрится на фоне древнего храма...

Между храмом и музеем

До революции Соловки были воплощенной идеей государства в государстве. За монастырскими стенами - не только храмы, но и полный комплекс хозяйственных служб, где 450 монахов и до тысячи трудников сообща создавали модель рая на земле. Времена изменились. Появился музей-заповедник, лесхоз, поселок - светское население. Монахов нынче лишь сорок человек, прихожан - около 150.

На службе мужчины и женщины сами собой встают по разные стороны от входа - живая память о том, что когда-то паломницам не позволялось останавливаться на Большом Соловецком острове, для них была устроена гостиница на Большом Заяцком. В корпусе, где размещается администрация музея, - евроремонт, компьютеры, информационные стенды. Там, где живет братия, - неизменная поленница под лестницей, вдоль стен неизвестно каким чудом посреди холода цветут тюльпаны.

Правовые отношения между государством и церковью - до сих пор одна из самых болезненных тем в нашей стране. Споры о том, как сложится дальнейшая судьба Соловков и монастыря, не утихают по сей день. Юридически это памятник культуры, федеральная собственность. Соловецкий музей-заповедник, финансируемый Министерством культуры, ведет реставрационные работы. Часть помещений переданы Церкви в бессрочное и безвозмездное пользование, так же как, например, и скит на Анзерском острове.

Вот что рассказывает о непростой ситуации, сложившейся на Соловках, Михаил Васильевич Лопаткин, директор Соловецкого государственного историко-архитектурного и природного музея-заповедника:

- Музей сегодня реализует государственную политику по отношению к Соловкам - благоустраивает дорогу к храму. Я понимаю позицию РПЦ, но сейчас уже не те времена, что десять-пятнадцать лет назад, - это процесс, а не принятие одномоментных решений ради политических амбиций.

Сейчас нужно утвердить единый режим охраны природного и культурного наследия на всей территории Соловецких островов. Это не ущемляет ничьих интересов, не меняет ничьей позиции. Что музей, что монастырь, что местная власть, что лесхоз - все будут исполнять режим, утвержденный законодательно, но сегодня пока его нет.

Не вполне согласен с директором архимандрит Иосиф (Братищев), наместник Спасо-Преображенского Соловецкого ставропигиального мужского монастыря:

- Мы должны прежде всего думать о возрождении полноценной жизни монастырей. Значительная часть людей едет сюда все-таки для того, чтобы прикоснуться к православной святыне. На протяжении 35 лет музей пытается ее восстановить, но пока безуспешно - какие бы средства сюда ни вкладывали.

Сейчас Церкви передана очень небольшая часть памятников, и стоит задуматься о возврате нам тех зданий, которые необходимы для полноценной жизни монастыря - трапезной, например, поваренного и просфорного корпуса. Святейший Патриарх, приезжая сюда, вынужден останавливаться где-то за пределами монастыря, в гостинице, - но ведь есть настоятельский корпус.

Сейчас монастырь оказался в стороне от распределения средств, выделенных на реставрацию. Нам нужно восстанавливать Троицкий собор, а музей восстанавливает баню под Секирной горой. Реальным выходом из сложившейся ситуации стало бы создание специальной комиссии из представителей РПЦ и Министерства культуры, которые будут решать эти вопросы сообща.

***

Соловки. Место духовного подвига - знаменитый монастырь, вместе с тем памятник человеческой жестокости - Соловецкие лагеря особого назначения. Здесь, на Соловках, Петр I положил начало русскому флоту, и, по легенде, здесь же были освящены первые Андреевские флаги, которые, по петровскому уставу, нельзя было ни сдавать, ни опускать перед противником.

Соловки-Москва