Тимур Хутов
Фото Reuters
Завтра стартует Олимпиада в Рио, на которую российская сборная поедет лишь в усеченном составе, а подготовка к празднику спорта надолго запомнится благодаря грандиозному допингово-политическому скандалу. С правовой точки зрения он интересен в первую очередь тем, что по мере развития конфликта участники фактически проигнорировали закрепленный в законе алгоритм решения споров в мире большого спорта.
Страсти вокруг российских легкоатлетов никоим образом не укладываются в регламент подобных споров, прописанный в основополагающем нормативно-правовом акте – Олимпийской хартии. В соответствии с главой VI этого документа, любое расследование, связанное с фактами, которые могут повлечь применение каких-либо мер или санкций, проводится только под контролем Исполкома МОК. Это означает, что Исполком в обязательном порядке должен делегировать проверяющему органу часть своей власти. WADA – это независимая организация, проведенное ее специалистами расследование было инициировано по предложению нескольких национальных антидопинговых организаций. Исполком МОК не передавал ей полномочий для проведения расследования. Более того, олимпийские чиновники впервые напрямую вмешались в ситуацию лишь 10 ноября 2015 года, обратившись к Международной ассоциации легкоатлетических федераций с просьбой провести расследование в отношении спортсменов, обвиненных в докладе комиссии WADA в приеме запрещенных препаратов. Таким образом, само расследование комиссии Ричарда Макларена было неправомерно, и ни суд, ни спортивные федерации не должны были учитывать его выводы.
Удивление вызывает и скоропалительность действий олимпийских чиновников. В соответствии с п. 3 правила 23 Олимпийской хартии до наложения санкций компетентный орган МОК (в большинстве случаев в этой роли выступает Исполком) обязан вынести нарушителю предупреждение, тем самым дав ему шанс исправиться. В случае с российскими атлетами этого сделано не было. Был произвольно пропущен четко прописанный в документах этап взаимодействия с нарушителями. Уже в силу этого само наложение наказания обрело процессуально недопустимый вид.
Затрагивая вопрос о материалах, которые легли в состав доказательной базы WADA, нельзя не отметить то, что все они должны были пройти еще одну проверку, на этот раз – со стороны независимых специалистов. Необходимо было подтвердить подлинность электронной переписки, провести трасологическую экспертизу пробирок с анализами, доказать соответствие изображенного на фотографиях материалам доклада и т.д. Так, каждый снимок нужно было проверить на идентификацию, а затем и на отождествление лиц (сроки проведения первой процедуры – около пяти дней). В общей сложности экспертиза всех доказательств должна была занять несколько месяцев.
Вопреки распространенным стереотипам решение по делу российских спортсменов было принято в предельно сжатые сроки. Суд в Лозанне рассматривал дело российских спортсменов менее месяца: 27 июня были поданы иски, а уже 21 июля арбитры вынесли итоговое решение.
Таким образом, арбитрам была представлена весьма сырая доказательная база, изучение которой могло растянуться до начала Олимпиады. Соответственно никаких независимых подтверждений подлинности аргументов комиссии WADA суд в принципе получить не мог: экспертиза заняла бы гораздо больше времени. Это само по себе должно было поставить под вопрос доводы комиссии Макларена, а любые сомнения в подобных случаях истолковываются в пользу обвиняемого.
Строго следуя букве закона, мы можем признать: отстранение российских легкоатлетов от соревнований было проведено с нарушением процессуальных процедур, а доказательства их вины требовали дополнительной проверки. У Министерства спорта РФ имелась прекрасная возможность осадить своих оппонентов, заставив их перейти от нападения к обороне. Однако этого так и не было сделано.
Вероятнее всего, среди спортивного руководства возобладали опасения, что излишне агрессивная позиция представителей России в зале суда может подтолкнуть МОК к решению о дисквалификации всей олимпийской сборной. В этом случае отсутствие на Играх команды легкоатлетов могло рассматриваться как меньшее из зол.
Таким образом, российские легкоатлеты в Лозанне поневоле исполнили роль «жертвенного агнца». Отказ допустить их на Олимпиаду позволил МОК завершить конфликт, сохраняя лицо: ни у кого на Западе не осталось оснований для обвинений комитета в излишней мягкости в отношении России. В то же время отсутствие жесткой ответной реакции со стороны Москвы оборвало работу «конвейера ненависти» в европейских и американских СМИ: из процесса изначально был исключен раздражающий фактор, который мог склонить общественное мнение против России. В итоге возникла площадка для примирения сторон, благодаря чему национальная сборная получила возможность отправиться на Игры.
Этот результат можно назвать пирровой победой для России. Всеобщее внимание к суду объяснялось не только возможностью отстранения сборной от Игр в Рио. Большинство любителей спорта прекрасно осознавало, что без легкоатлетов национальная команда России не сможет показать результаты, сопоставимые с достижениями прошлых лет. На Олимпиаде в Пекине каждая третья медаль в копилке сборной была завоевана именно их усилиями, на Играх в Лондоне они принесли сборной 14 наград из 80. В отсутствие самой результативной части национальной команды россияне не смогут претендовать на первенство в медальном зачете.
Что самое важное, пример процесса в Лозанне показал, что международное спортивное право на сегодняшний день не может служить надежной защитой для атлетов. Спортсмены превращаются в заложников «большой политики». И это означает, что от спортивного руководства России потребуется приложить максимум усилий, чтобы свести к минимуму возможность повторения произошедшего.
