Евгений Пудовкин
Фото Reuters
Прошлой осенью бывший лидер шотландских националистов Алекс Салмонд сказал, что референдум о независимости – это «шанс, который бывает лишь раз в поколение». Тогда уния с Великобританией была спасена: 55% граждан Шотландии проголосовали за то, чтобы остаться в составе Соединенного Королевства. Но, несмотря на разговоры о «поколениях», это не положило конец претензиям Эдинбурга. Плебисцит стал лишь началом саги шотландского сепаратизма.
После неудачи на референдуме Салмонд подал в отставку. Впрочем, новый лидер националистов Никола Стерджен ничуть не уступает в харизме и сепаратистских чаяниях своему предшественнику. А несколько недель спустя после плебисцита вопреки ожиданиям число членов Шотландской националистической партии (ШНП) увеличилось в два раза.
Успех ШНП среди избирателей впечатляет. Уже имея абсолютное большинство в региональном парламенте в Холируде (район Эдинбурга), партия Стерджен дождалась успеха и на национальных выборах в мае, заполучив 56 шотландских мандатов из 59. На протяжении прошлого парламентского созыва (2010–2015) шотландцы любили шутить о непопулярности правящей партии консерваторов, указывая на то, что эдинбургский зоопарк насчитывал больше панд (две), чем вся Шотландия – депутатов-тори (всего один – Дэвид Манделл). После майских выборов шотландскую Красную книгу пополнили партии лейбористов (потерявших 40 из 41 мандатов) и либеральных демократов (10 из 11).
Тем не менее второй референдум о независимости пока недоступен в политическом меню националистов. Такое действие было бы слишком поспешным и едва ли обоснованным. К тому же мнение шотландцев о независимости очень волатильно: на данный момент 53% выступают за отделение, но еще в мае сепаратисты были в меньшинстве.
Интересно, что многие из тех, кто голосовал за ШНП, независимости не хотят. Шотландцы в целом снисходительно относятся к своей британской идентичности: только 23% описывают себя как «шотландец, а не британец», в то время как 32% считают себя «в равной степени шотландцем и британцем» (данные опроса Scottish Social Attitudes Survey).
Националисты подкупают своей аутентичностью. ШНП внушает избирателю доверие в вопросе бескомпромиссной борьбы за щедрость шотландского куска от британского пирога. Кроме того, Салмонд, а теперь и Стерджен грамотно «обыгрывают» свою политику. Все сложные решения (например, бюджетные сокращения) исправно оказываются навязанными Лондоном, в то время как приятные новости (увеличение расходов) зачисляются в актив националистов.
Так или иначе, признав невозможность скорого второго референдума, националисты отказались от тактики блицкрига и перешли к войне на истощение. Смекнув, что квебекский вариант борьбы за независимость – при котором Канада, как и англичане в случае с Шотландией, не хотели расставаться со своим «младшим братом» – не обещает светлых перспектив, ШНП обратилась к примеру словаков. Прага, как известно, была совсем не против разрыва с Братиславой, которую чехи считали скорее обузой, чем партнером. Отсюда и новый план – досаждать англичанам, пока те не будут и сами рады избавиться от надоедливых кельтов.
«Храбрые сердца» уже успели опрокинуть солонку в блюдо компромиссных решений англичан. Например, ШНП недовольна, что на данный момент Холируд уполномочен распоряжаться расходами на нужды шотландцев, но не сбором налогов. Идя навстречу Эдинбургу, Лондон готов наделить региональный парламент новыми полномочиями: половина финансовых ресурсов Шотландии будет поступать из федерального бюджета, а другая половина – собираться регионально. Таким образом, местному парламенту делегируется частичный контроль над НДС и подоходным налогом. Однако националисты считают такое предложение недостаточным и хотят полной бюджетной независимости. Вместе с тем подобная мера едва ли практична. Бюджетная автономия рискует оставить пробел в шотландских финансах размером в 7–10 млрд фунтов. О том, что это не самая лучшая идея, говорит и опыт еврозоны, ситуация, где несколько стран имеют общую валюту, но разные фискальные планы.
ШНП умело пользуется и этой ситуацией, заявляя о том, что истинная причина «пробуксовки» их предложений (отвергнутых в парламенте – 504 голосов против 58) – нежелание англичан доверять шотландцам. А в июле правительство Дэвида Кэмерона не смогло провести через парламент поправки к закону об охоте на лис – они действовали бы лишь в Англии. Все из-за решения Стерджен утереть нос англичанам и использовать 56 мандатов ШНП, чтобы блокировать инициативу правительства. Тем самым она нарушила традицию, согласно которой шотландские депутаты не голосуют в законопроектах, не имеющих последствий для Эдинбурга. Кэмерон назвал такой шаг крайне оппортунистическим.
Впрочем, как говорил Милтон Фридман, «что для одного оппортунизм, для другого – политическое искусство». Тем более что старания шотландских националистов разбудить английского пса не прошли даром. Правительству консерваторов уже порядком надоело выслушивать бесконечные жалобы националистов, а также с подачи ШНП играть роль козла отпущения перед шотландским избирателем. Немало возмущены поведением националистов депутаты в бедных округах Северной Англии и Уэльса, которые получают меньше федеральных субсидий, чем некоторые благополучные территории Шотландии. Таким образом, и у Лондона накапливается все больше претензий к Эдинбургу.
Правительство уже подготовило меры, формально ограничивающие возможности депутатов из Шотландии определять судьбу законопроектов, имеющих эффект лишь на территории Англии или Уэльса. А в скором времени британский парламент намерен передать значительный контроль над крупными английскими городами в руки избранных мэров, склоняя баланс полномочий в стране в сторону регионов. Эти реформы вкупе с искренним раздражением поведением националистов могут оказаться плодородной почвой для федерализма.
Салмонд ошибался, заверяя, что референдум решит проблему шотландского сепаратизма на целое поколение вперед. Недавно «читать по губам» просила уже Стерджен, сообщая, что тема независимости не была определяющей на минувших выборах. Судя по разгорающимся в Великобритании искрам сепаратизма, майский триумф ШНП станет мощным фактором распада Соединенного Королевства.
