На октябрьской сессии Парламентской ассамблеи Совета Европы (ПАСЕ) будет рассмотрен доклад по мониторингу России. Ради такого события в Страсбург даже собирается приехать спикер Госдумы Сергей Нарышкин. Наша делегация услышит критику. В частности, прозвучат замечания по ряду законов. Их экспертизу готовила Венецианская комиссия. Ее последние заключения – по закону о ФСБ и закону об экстремизме – были представлены в июне. Не исключено, что комиссия успеет к этому времени проанализировать новые поправки в КоАП, касающиеся нарушений на митингах. Так считает ее секретарь Томас МАРКЕРТ, давший интервью для «НГ» корреспонденту «Итогов» Светлане СУХОВОЙ.
– Ознакомились ли вы с текстом поправок в КоАП России?
– Официального запроса в комиссию не поступало, но я могу сказать от себя лично: мы хотели бы увидеть в этих поправках либерализацию, но, боюсь, мы увидим обратное. Оговорюсь: вызвавший такую полемику вопрос о штрафах не совсем уместен. Размер штрафа должен рассматриваться в каждом отдельном случае, главное, чтобы санкции были пропорциональны нарушениям. Увеличение вилки штрафов не является само по себе проблемой. Что лично меня обеспокоило больше всего с точки зрения европейских стандартов, так это вопрос о местах проведения митингов. Закон ввел новые правила по этому вопросу, и власти должны теперь огласить список мест, где разрешено митинговать. С этой точки зрения в законе появилось еще одно ограничение, которого не было раньше.
– А с чем вы сравниваете?
– С Европейской конвенцией по правам человека и с практикой Европейского суда по правам человека. Есть также правила, разработанные нашей комиссией и БДИПЧ ОБСЕ, – так называемый «Свод правил по проведению митингов и собраний».
– Авторы этого законопроекта ссылались на высокие штрафы за аналогичные нарушения на Западе…
– Основной вопрос заключается в применении закона на практике. Санкция должна быть пропорциональна нарушению закона. И в Европе есть немало стран, где действует большая вилка штрафов. Серьезные санкции должны быть для серьезных нарушений. Но нужен контроль за назначением таких санкций. Нужен обязательный вердикт суда. А в Европе нет достаточно доверия к судебной власти в России.
– В большинстве стран – членов СЕ есть свои конституционные советы или суды. Вы не залезаете на их «поляну»?
– Мы очень тесно сотрудничаем с Конституционным судом России и даже совместно организуем Международную конференцию по правам политических партий. Но у Конституционного суда своя задача – проверять на соответствие Конституции законы страны, а у комиссии – провести сравнение с международным опытом, с опытом других стран. В последний раз мы проводили экспертизу пяти российских законов. По трем мы приняли решение в марте, по двум – сейчас.
– О чем идет речь?
– Последние два решения – по законам об экстремизме и о ФСБ. Ассамблея, направляя нам эти законы, указывала на их «деликатность». Должен сказать, что в законе о ФСБ мы не нашли слишком уж больших проблем. Максимум, что мы могли предложить, – усилить контроль за деятельностью ФСБ со стороны парламента и со стороны судебной власти. Понятно, что в России не будет такого же закона о контроле за работой спецслужб, как в Европе, но это и не требуется. Закон об экстремизме нам показался куда как более проблематичным, потому что в нем много пространных и неясных определений и условий. Слишком широко трактуется само понятие «экстремизм», что может привести к нарушениям прав человека.
– А первые три?
– Наиболее критическую оценку заслужил закон о партиях. Но это была старая версия закона – до его последнего изменения. Но сейчас прошла его реформа, и нам было отрадно, что многие из замечаний, которые мы высказали когда-то, были учтены при написании нового текста. Что касается закона о митингах, то мы тоже проводили экспертизу предыдущего текста. Когда организаторы митинга должны были оповестить власти, что они его проводят, но сам закон предусматривал слишком много ограничений, которые могли быть наложены на участников. Таким образом, речь идет не об уведомительном принципе, а о разрешительном. И последний закон касался выборов в Думу. Комиссия нашла там нарушение – недостаточность независимости ЦИКа.
– Сколько времени занимает экспертиза?
– Комиссия может делать заключение четыре раза в год. Комитет по мониторингу ПАСЕ торопился – ему нужны были наши заключения для работы над докладом. Когда же доклад перенесли, мы разделили заключения по времени.
– Если комитет по мониторингу сделает запрос относительно поправок в КоАП сейчас, то когда ждать решения комиссии?
– Следующее заключение может быть только в октябре. Любое заключение должно быть принято на пленарном заседании комиссии. Процедура такова: после запроса назначаются докладчики, они пишут комментарии, выезжают в страну, потом готовится обобщенное заключение, и оно передается всем членам комиссии за три недели до заседания. Ну а потом обсуждается на пленарном заседании в присутствии представителей страны.
– Каковы последствия ваших решений?
– Наши заключения не являются обязательными к исполнению, это всего лишь рекомендации. И так как они были запрошены мониторинговым комитетом, то теперь политики должны делать выводы из наших юридических заключений.
– То есть их включают в итоговый доклад по мониторингу России?
– Конечно, включат, если запрашивали. Я думаю, что в резолюции ПАСЕ в октябре будут ссылки на наши рекомендации. И я предполагаю, что ПАСЕ будет призывать российские власти исполнить их.
Иван Родин 
