Александр Воронцов
Результаты последней встречи президента России Владимира Путина и председателя Комитета обороны КНДР Ким Чен Ира подтвердили то, что двусторонние политические отношения в настоящее время переживают беспрецедентный взлет. Такой доверительности не было даже в годы "основанной на социалистическом интернационализме советско-корейской дружбы". В ельцинскую эпоху казалось, что идеологическая пропасть навсегда разделила двух соседей, однако затем благодаря умелой "саммитовой дипломатии" вышло по-иному.
Северокорейский лидер теперь демонстрирует подчеркнутое дружелюбие и особое отношение к России. За последние полгода он чуть ли не десяток раз имел продолжительные беседы со старшими дипломатами российского посольства в Пхеньяне, а с послом РФ встречался в среднем два раза в месяц.
Среди главных пружин подобного неожиданного усиления геополитических позиций Москвы в Северо-Восточной Азии необходимо выделить фактор личных отношений между Владимиром Путиным и Ким Чен Иром. Последний по достоинству оценил решительность российского руководителя, первым направившегося в июле 2000 г. в государство, считавшееся почти во всем мире "изгоем", на встречу с его лидером, которому в западных столицах в то время было принято давать самые нелестные характеристики. Не следует забывать и тот факт, что менталитет жителей КНДР и России в течение длительного времени формировался в рамках весьма общей парадигмы, ведь русская, советская культура близка широким слоям населения Северной Кореи и ее политической элите, да и вообще генезис нынешнего социализма корейского образца - в лоне советской сталинской модели. Все это облегчает понимание северокорейскими руководителями современной российской действительности: Россия для КНДР - это и окно в мир, и своеобразный цивилизационный образец.
Одна из главных целей, которую преследовал Ким Чен Ир в ходе своей последней поездки в Россию, заключалась как раз в том, чтобы повнимательнее присмотреться к реформам, осуществленным в России, их положительному и негативному опыту. Особое внимание северокорейский лидер уделил процессам конверсии, функционированию рыночных механизмов в экономике, в первую очередь касательно объектов ВПК.
Есть основания полагать, что информация и впечатления, полученные Ким Чен Иром и его окружением в ходе его первого посещения России в 2001 г., в значительной мере легли в основу тех смелых решений, которые были объявлены в Пхеньяне в прошлом месяце: повышение в 15-20 раз зарплаты и еще в большей степени цен на товары, тарифов на транспорт и коммунальные услуги, введение ограниченной конвертируемости воны, приближение ее обменного курса к рыночному. Однако пока что эти "шаги в духе позднего Косыгина", видимо, следует расценивать не как переход к рыночным реформам китайского типа, а как попытку своего рода скачка из царства распределительной системы образца СССР 1945 г. в модель брежневского социализма 70-х годов. Нельзя исключать того, что и нынешний визит северокорейской делегации в Россию предварит последующие шаги в хозяйственной жизни.
Несомненно, что при этом Ким Чен Ир стремился продемонстрировать Китаю, считающемуся в международном общественном мнении главным спонсором КНДР, наличие у Пхеньяна российской альтернативы, подвергающей сомнению исключительный статус Пекина в корейских делах. При этом, идя на форсированное сближение с Москвой, Пхеньян, видимо, вполне отдает себе отчет в том, что это ему ничем не грозит. Ослабленная в настоящее время Россия не в состоянии доминировать на Корейском полуострове, на что способен и чем не преминул бы воспользоваться Китай в случае культивирования особых отношений с ним. Тем более что за председателем КНР Цзян Цзэминем, значительно более старшим по возрасту по сравнению с Ким Чен Иром, отмечена привычка разговаривать с лидерами многих других стран в менторском стиле - в силу его твердой приверженности конфуцианским этическим нормам (сохраняющим, впрочем, свою действенность и в Корее), и он автоматически приобретал бы в таком случае положение учителя. А это для подчеркнуто самостоятельной КНДР неприемлемо.
Разыгрывая "российскую карту", Пхеньян надеется подтолкнуть Пекин к активизации как его программ экономического содействия, так и политической поддержки на международной арене, в том числе и в осложнившемся американо-северокорейском противостоянии. Нельзя исключать и того, что здесь присутствуют элементы традиционной для Пхеньяна игры, направленной на стимулирование российско-китайских противоречий, о чем может свидетельствовать тот факт, что данный визит в Россию Ким Чен Ир нанес "вне очереди", отложив планировавшееся посещение КНР на период после завершения очередного съезда КПК. Слова президента Путина о том, что Россия должна построить транскорейскую железную дорогу уже потому, что "иначе это сделает Китай", создают впечатление, что Москва не прочь "подыграть" Ким Чен Иру.
Для него также важно использовать свой визит в Россию для перехода в политическое наступление в области межкорейских отношений, в том числе с целью успеть сдвинуть с мертвой точки хотя бы проект соединения железных дорог Севера и Юга Кореи с Транссибом еще при правлении завершающего свой президентский срок южнокорейского лидера Ким Дэ Чжуна.
В то же время можно сказать, что очередная встреча с российским лидером продемонстрировала твердость тылов Пхеньяна и решимость России не допустить реализации США в Северной Корее "иракского сценария". Ведь главная цель "дипломатического наступления" Пхеньяна - Вашингтон. Напомним, что начало нынешнему раунду игры с ним было положено при активном содействии российского министра иностранных дел Игоря Иванова, который в июле, находясь в Пхеньяне, помог преодолеть паузу в межкорейских отношениях, возникшую после июньского вооруженного инцидента Севера и Юга в Желтом море, а в Брунее фактически организовал сенсационную встречу глав внешнеполитических ведомств КНДР и США. КНДР стремится дистанцироваться от "оси зла" и выйти из международной политической изоляции. Для этого предприняты и шаги по продвижению отношений с Японией. Для России "замирение" КНДР с Японией особенно важно: японские компенсации за колониальное прошлое, без которой нормализация не обойдется, стали бы "живительным" источником для роста экономики Северной Кореи, включая совместные российско-северокорейские проекты.
Москве единственной удалось наладить с Пхеньяном устойчивый и доверительный диалог, который предоставляет ей возможность не только получать информацию о событиях на Корейском полуострове из первых рук, но и влиять на них, а также способствовать повороту КНДР лицом к мировому сообществу. Фактически в настоящее время Россия обрела возможность выступать в роли посредника между Северной Кореей, с одной стороны, США, Японией и даже Южной Кореей - с другой
Россия приобрела возможность оказывать содействие переосмыслению Пхеньяном былых подходов и вступлению его на путь подключения к процессам регионального взаимодействия. Не случайно на днях ведущий кандидат в президенты Южной Клореи Ли Хве Чхан озвучил изначально российскую идею о шестисторонних - с участием лидеров двух Корей, России, США, Китая, Японии переговорах по Корее (хотя раньше в Сеуле о России забывали).
Однако особое беспокойство в этой связи вызывает то, что если с США и Японией мы по корейским делам ведем диалог, то наш "стратегический партнер" - Китай - пока не охвачен. Это упущение исправимо - наши цели в Корее транспарентны, нам почти нечего скрывать от китайцев, если они, конечно, ответят взаимностью.
