Вячеслав Белокреницкий Вслед за воскресным терактом в протестантской церкви Исламабада исламисты захватили мечеть в индийском городе Мирангунде в штате Джамму и Кашмир. После отказа сдаться террористы были убиты индийскими снайперами. За последние два месяца это уже третий случай захвата экстремистами мечетей в Кашмире.
При этом по-прежнему сложной и неясной остается внутренняя ситуация в самом Пакистане, который совсем недавно был "вотчиной" исламского радикализма. На протяжении многих лет страну сотрясали эксцессы межсектантских, прежде всего суннито-шиитских разборок. От них, по некоторым оценкам, пострадали почти 5 тысяч человек. Пакистанские экстремисты подпитывались международной сетью исламских радикалов с широкой базой в арабском мире и ответвлениями в Европе и США.
Однако едва ли не главным обстоятельством, превратившим пакистанский исламизм (и в умеренных, и в крайних формах) в важнейшую политическую силу была заинтересованность в нем определенной части правящих кругов. Речь идет в первую очередь о военных - генералитете и руководителях служб безопасности. Существенно, что спецслужбы в Пакистане создавались в основном в рамках вооруженных сил. Ведущая из них, ныне знаменитая общевойсковая разведка ISI (Интерсервис интеллиженс) была основана в начале 1950-х годов как единая структура для трех родов войск - армии, флота и авиации.
Начало политической активности ISI можно датировать 1977 годом, когда к власти в Пакистане пришел генерал-диктатор Зия-уль-Хак. Общевойсковая разведка сменила Федеральную службу безопасности, созданную предшественником Зии премьером Зульфикаром Али Бхутто. Очень скоро она превратилась в "стальной каркас" новой власти, взяв на себя функции контрразведки и тайной деятельности за рубежом и внутри страны.
После авиакатастрофы, приведшей в августе 1988 года к гибели диктатора и ряда его главных сподвижников, военные в Пакистане "ушли в тень", оставив "публичную" часть властных полномочий политикам. Поддержка радикалов различных мастей, была одним из главных рычагов в их опытных руках. Всякий раз, когда демократически выбранная власть грозила сбросить с себя "длань" военных, они инициировали активность исламских радикалов.
Осенью прошлого года Исламабад под давлением США причислил к числу террористически организаций "Харкат-уль-моджахедин"(Движение моджахедов, борцов за веру). Кроме того, он предпринял меры против сил, выступивших в поддержку талибов и осудивших военные действия США. Под арестом оказались деятели, которые недавно были политической опорой военных, такие как харизматический лидер "Джамаат-е ислами" (Исламского общества) Кази Хусейн Ахмад и руководители "Джамиат-е улама-е ислами" (Сообщества исламских богословов) Фазлур Рахман и Сами-уль-Хак. На три года тюрьмы в спешном порядке осудили Суфи Мухаммада, набравшего среди горных пуштунских племен многотысячную армию добровольцев для участия в войне на стороне талибов.
Судьба исламского радикализма в наибольшей степени, думается, зависит от факторов, имеющих отношение к дележу власти. Пока исламисты, по-видимому, не очень нужны стоящим у руля правления военным, хотя недавно власти выпустили на свободу того же Ахмада и начали "сортировку" массы арестованных в январе. Опорными для режима ныне являются другие факторы - экономическая и моральная поддержка извне, лояльность бюрократии и региональных элит. Военные уже объявили о том, что Пакистан вступил на дорогу, ведущую к демократии, и осенью этого года там пройдут очередные парламентские выборы. Так как ни с одной из популярных политических сил, каковыми по-прежнему являются партии во главе с бывшими премьерами Наваз Шарифом и Беназир Бхутто, генералы не блокируются, им приходится думать о союзниках в разных частях политического спектра.
Дарья Гармоненко 
