Юлия Петровская Нередко подобные объявления сопровождаются приписками от командования КФОР или Миссии ООН о том, что "мы вместе строим лучшую жизнь", или "новое Косово", или что-то в этом роде.
Каждую неделю сербы из Брезовицы отправляются за покупками в албанское Гнилане, если, конечно, у них есть в этом крайняя необходимость и если они успели записаться в кафе "Рок". КФОР сопровождает людей лишь в соответствии с заблаговременно поданными списками. Судя по рассказам, продавцы в Гнилане не проявляют враждебности к приезжающим покупателям: в конце концов отношения деньги-товар для соображающих людей выше любых межнациональных отношений. Что же касается денег, то везти в Гнилане югославские динары нет смысла, поскольку косовские албанцы признают лишь мировые валюты. Гостям из Брезовицы неведомо, что происходит за пределами той улицы, где останавливается конвой: прогуляться чуть дальше никто не осмеливается.
Конвой КФОР - это одно из неизбежных достижений "миротворческого периода" последних двух с половиной лет. Из общины Штрпце при помощи броневиков КФОР можно добраться не только до Гнилане, но и до административной границы с Сербией, до государственной границы с Македонией, а теперь еще и до северной части Косовской-Митровицы. Все остальные путешествия по родине - на свой страх и риск. За пределы Штрпце сербы предпочитают не ездить без конвоя, хотя и отдают себе отчет в том, что в случае опасности он им не поможет. Совсем недавно снайпер стрелял в водителя автобуса, ехавшего как раз в сопровождении бронетехники. Жители Брезовицы продолжают гадать, какая участь могла постичь пассажиров, если бы водитель погиб, но, "к счастью", снайпер попал в сидевшего сразу за ним человека.
Конвоирование - длительное демонстративное мероприятие. Трудно понять, чего тут в действительности больше - опасности или безопасности. Сотни людей - зачастую на семи ветрах - подолгу ждут пару БТРов и потом тащатся на малой скорости к месту назначения через враждебные районы. Впереди - вооруженный солдат, по пояс высунувшийся из БТРа, по обочинам дорог - любопытствующие люди другой национальности. Конвой не способен уберечь от угроз, камней и битых стекол, он не защитит от мины, которую можно задействовать при помощи дистанционного управления сразу после прохождения передового БТРа. Кроме того, сложно предвидеть реакцию миротворцев, если они сами окажутся объектом нападения, а такие случаи бывали в различных местах, и выяснялось, что солдатам не всегда хватало доблести, а может быть, и не было приказа стрелять в ублюдков.
Община Штрпце - это один из 33 сербских анклавов Косово. Здесь проживают около 13 000 человек, 2000 из которых - изгнанники из Призрена. Доля албанцев в Штрпце исторически невелика, сейчас - около 25%. Над живописными районами возвышается гора Шар-планина. Заснеженные дороги ведут на высоту 2000 метров к некогда процветавшим горнолыжным курортам. Днем это пространство кажется бесконечным. Насколько оно замкнуто, легко ощутить с наступлением сумерек, сидя часами без электричества и слушая звуки, издаваемые бронетехникой. За Шар-планиной - другая страна и другая война.
В Штрпце, как и повсюду в Косово, - многовластие. Главные административные функции, конечно, принадлежат Миссии ООН, а безопасность - в компетенции КФОР и международной полиции. Все это вытекает из резолюции СБ ООН 1244, являющейся основополагающим документом для косовского урегулирования. Но если с военным компонентом все более или менее ясно, то гражданский основан на сочетании многочисленных вольностей, компромиссов и абсурда. В общине Штрпце, скажем, два местных парламента. Один из них заседает с довоенных времен и действует в соответствии с законодательством Сербии. В этом парламенте 39 депутатов и основное число мест принадлежит сербам. Второй парламент - чисто албанский. Он был избран в прошлом году по правилам, учрежденным Миссией ООН. Изначально предполагалось, что в нем будут заседать по 17 представителей от сербов и албанцев. Однако сербы бойкотировали те выборы и новый законодательный орган получился половинчатым. 17 депутатов-албанцев раз в месяц съезжаются в Штрпце в сопровождении КФОР. Сербы называют это провокацией, поскольку албанским властям здесь почти некем управлять.
Параллельно "провокациям" албанских депутатов сербская администрация анклава проводит в жизнь законы Республики Сербии. А эти законы, в свою очередь, уже не могут здесь в полной мере применяться, поскольку Косово выведено резолюцией 1244 из-под юрисдикции Сербии и поставлено в рамки Союзной Республики Югославии. Ооновская администрация, со своей стороны, наблюдает за деятельностью сербских и албанских структур, раздает ЦУ и принимает собственные решения. Вся эта международно-сербо-албанская власть каким-то образом функционирует. Причем все ее основные компоненты размещаются в одном здании - в парламенте Штрпце (то есть в здании того самого первоначального законодательного органа). С приходом международных сил в Косово ооновцы потеснили сербов, дабы организовать собственные офисы, а затем понадобились и помещения для новоизбранного албанского парламента. Всех желающих властвовать удалось разместить путем уплотнений враждующих коллективов и многочисленных переездов с этажа на этаж.
В Штрпце те же проблемы, что и в любом другом сербском анклаве. По рассказам представителей местных властей, это прежде всего - безопасность. Отсутствие свободы передвижения, убийства, похищения, ежедневные провокации и инциденты на национальной почве породили в людях привычку к страху. Никто из террористов до сих пор не был найден. Другие проблемы связаны со здравоохранением. Например, чтобы попасть в больницу, сербам из Штрпце до самого недавнего времени приходилось преодолевать расстояние в 150 километров. Теперь, когда достигнута договоренность о конвое в Косовску-Митровицу, с госпитализацией становится легче. Зато с трудоустройством день ото дня все сложнее. К собственным безработным прибавились еще и безработные-беженцы. Образованная молодежь почти в 100% случаев покидает запущенную провинцию.
За последние два с половиной года из Косово ушли 300 тысяч сербов. Они нашли себе другую родину - в большинстве случаев Сербию, пополнив армию из сотен тысяч изгнанников, прибывших в предыдущие годы из Боснии и Хорватии. Считается, что в Косово осталось еще 150 тысяч сербов. Будучи практически полностью вытесненными из столицы Приштины и основных городов, они разбросаны по анклавам. Тесная связь косовских сербов с Белградом прослеживается только на уровне оплаты бюджетников. В остальном эти контакты сильно нарушены. Слишком часто жители анклавов говорят, что они полностью отрезаны от внешнего мира, что в Белграде абсолютно не понимают их состояния и нужд, а только манипулируют ими. Демократы, сменившие в прошлом году Милошевича, не очень-то популярны среди косовских сербов. К социалистам здесь по-прежнему больше доверия, хотя именно при них Косово сделалось протекторатом НАТО, а в лексиконе косовских сербов появилось слово "гетто".
Штрпце в этом смысле не исключение. Местные сербы с усмешкой говорят, что живут в гетто: "У нас только нет повязок". Сербы ненавидят КФОР, международную полицию и администрацию ООН, считая их оккупантами. Оккупанты - все, включая русских. Оккупантов ненавидят по большей части тихо, хотя порой случаются и инциденты. Не так давно в Брезовице вышла ссора между сербами и американскими солдатами. Кто начал первый, уже неизвестно. В итоге миротворцы спустили на сербов овчарок, а сербы натравили на них своих огромных шарпланинцев. Американцы здесь не дислоцируются на постоянной основе, но приезжают время от времени. В рамках КФОР в Штрпце расквартированы поляки и украинцы. Отношение к ним здесь лучше, чем к американцам.
Главный упрек сербов в адрес миротворцев и администрации ООН - лоббирование албанских интересов. Скажем, тот факт, что Миссия ООН пытается поделить поровну власть между сербами и албанцами, вызывает в Штрпце негодование: мол, на албанцев распространяют привилегии даже там, где они всегда были в меньшинстве. К самим албанцам в Штрпце отношение очень разное: одни их презирают или боятся, другие троекратно целуются с ними при встрече. Немало здешних сербов знают албанский язык, а местные албанцы не стесняются говорить по-сербски. Ходить в гости и дружить никто не запрещает. Другое дело, что не всегда такая дружба искренняя. Иметь приятеля во враждебной среде порой вынуждают сами условия: помощь может понадобиться в любой день. Но это то, что касается местных албанцев. Ко всем пришлым албанцам отношение однозначно негативное. Аргумент среднестатистического серба прост: они не должны приезжать сюда до тех пор, пока мы не сможем свободно появляться в Приштине, Печи, Призрене, в любой части Косово...
Почему так опасны албанцы для жителей Штрпце? Чем дальше в горы, тем понятней ответ: албанцы наверняка в скором времени лишат их работы и жилищ. Добрая часть населения общины, прежде всего Брезовицы, трудится в отелях и прочих горнолыжных объектах, сейчас либо пустующих, либо занятых силами международного присутствия. Эти курорты - общественная, а по сути брошенная, собственность Сербии. Миссия ООН признает, как известно, лишь частную собственность и ведет в Косово активную кампанию по разгосударствлению. Жители Штрпце, разумеется, не могут самостоятельно приватизировать отели, ну а Белграду до сих пор не было до этого дела. Сербам несложно высчитать, сколько у них будет времени на сборы, если хотя бы один из отелей перейдет под контроль албанцев. Приватизация в Косово - на данном этапе не столько вопрос прибыли, сколько политическая и межнациональная проблема, пахнущая новой кровью и ставящая под вопрос тысячи очередных судеб. Албанцы не скрывают, что им нужны курорты в сербской Брезовице. Их аргумент таков: объекты возводились на деньги и руками всех народов Косово, ну а главный народ здесь - албанцы. Разумеется, они не вспоминают о том, что Косово находилось на содержании республик бывшей СФРЮ в качестве отсталой провинции Сербии.
От Белграда до сих пор нельзя было слышать, что он удержит сербов в Косово, закрепив за ними некую собственность. Обычно демократы торжественно обещают вернуть к своим очагам 300 тысяч изгнанников или разыскать 1400 пропавших без вести. Об этом говорит власть, отдающая себе отчет, что подавляющее большинство из этих 300 тысяч никогда не вернется в Косово, равно как и то, что почти все из 1400 пропавших без вести давно мертвы. Очевидно, заниматься нерешаемыми проблемами гораздо удобнее, чем решаемыми.
Впрочем, и решаемые проблемы здесь выглядят слишком сложно. Повседневные трудности сербских анклавов-гетто, банальная заинтересованность международных стражей "порядка и демократии" как раз в обратном (причем на долгий срок ввиду начисляемой им огромной зарплаты), ненависть албанцев к сербам и наоборот, а также многое другое, что с трудом доступно здравому рассудку, является лишь логическим продолжением предыдущих событий, растянувшихся на десятилетия и века. За этими событиями стоит и переплетение национальных мифов - сербских о Косово, как о "священной сербской земле", албанских - об античной Иллирии и "предках-иллирийцах", и балканские войны начала 20-го века, когда сербы отвоевали у турок Косово, и факты недавних лет, когда Милошевич, воспользовавшись именно косовской проблемой, обеспечил себе абсолютную власть в Сербии, и, так и не решив ее, поверг собственную страну в бездну...
Судя по всему, ни новые белградские власти, ни албанцы, ни так называемое мировое сообщество не готовы рассечь косовский "узел". А раз так, то и впредь по косовским дорогам будут тащиться сопровождаемые БТРами автобусы, а любознательные граждане другой национальности будут собираться у обочин и бросать камни.
Приштина-Штрпце-
Брезовица
Дарья Гармоненко 
