Михаил Сергеев Следствие о миллиардах замначальника антикоррупционного управления МВД Дмитрия Захарченко оставалось в центре общественного внимания и на прошлой неделе. Интерес к нему выходит за рамки простого любопытства к новостям уголовной хроники. Ведь казус Захарченко открывает обществу глаза на реальные процессы в экономике, выявляет полную подчиненность бизнеса силовикам, о которой не могут не знать руководство страны, финансовые контролеры или мегарегулятор в лице Центробанка.
Средства, изъятые у полковника Захарченко, – это деньги, собранные со всего российского бизнеса, заявил в прошлый понедельник президентский бизнес-омбудсмен Борис Титов. Правда, более правильным было бы называть их не деньгами бизнеса, а деньгами граждан. Вряд ли в параллельной «экономике Захарченко» циркулируют только семейные накопления нефтяников, банкиров или чиновников. Скорее всего параллельный денежный оборот пополняется деньгами ЦБ, госбюджета, а также постоянным коррупционным налогом на всех россиян.
Только через дырявую банковскую систему РФ ежегодно утекают триллионы рублей, которые и наполняют денежный оборот параллельной экономики. Власти России в 2013–2015 годах потратили около 3,3 трлн руб. на поддержку и чистку банковского сектора без учета поддержки ликвидностью. Такие цифры в прошлую среду назвали эксперты международного агентства Fitch Ratings. Эта сумма эквивалентна 4% ВВП страны за 2015 год. Половина этих денег была потрачена на рекапитализацию работающих банков, вторая половина – на спасение обанкротившихся банков и выплату их вкладчикам (см. «НГ» от 15.09.16). Около 830 млрд руб. чиновники потратили на программу докапитализации банков через механизм облигаций федерального займа (ОФЗ). Еще 880 млрд руб. составил капитал, полученный от других государственных структур, в основном от Фонда национального благосостояния (ФНБ). Дополнительно 900 млрд руб. были выданы в виде кредитов санируемым банкам государственной корпорацией «Агентство по страхованию вкладов» (АСВ) и еще 750 млрд АСВ выплатило вкладчикам банков с отозванной лицензией. Все эти суммы многократно превышают возможные затраты на индексацию пенсий, от которой отказываются российские власти.
Глава правительства обещал вернуться в 2017 году к «обычному, привычному» режиму индексации пенсий. Однако в среду министр труда Максим Топилин объявил, что в 2017–2019 годах работающие пенсионеры никакой индексации не увидят.
Полукриминальный характер управления российской экономикой доказывает и другое громкое дело о повышении региональных тарифов в обмен на взятки руководству Республики Коми. В прошлый понедельник в международный розыск был объявлен бывший глава VimpelCom Михаил Слободин, которого подозревают в изобретении и реализации этой схемы – «тариф в обмен на взятки».
Если в стране налажен теневой оборот валюты, который превышает бюджеты многих ее регионов, то обсуждение официальных сводок о состоянии надводной части российской экономики становится почти бессмысленным. Какая польза в анализе речей наших министров, если реальными процессами в стране управляют «полковники Захарченко» и им подобные? Какой смысл спорить о тарифной политике или о банковском кредите, если и то и другое решается в рамках криминальных договоренностей?
Но признать полукриминальный характер российской экономики нашим чиновникам очень не хочется. Поэтому они делают вид, что «дела Захарченко» не существует, а Россия управляется именно так, как написано в западных экономических учебниках.
Дарья Гармоненко 
