В культуре. "Золотая маска" выходит в город, а Эрнст Неизвестный – уходит

Конкурсная программа «Золотой маски» открылась в четверг спектаклем Самарского театра оперы и балета «Пиковая дама». Спектакль начался неровно – как всегда, сказывается волнение, такова коварная природа гастролей в столице, да и конкурсный показ добавляет волнения, в зале – два десятка пристрастных слушателей (жюри), и даже больше, ведь масочные показы часто посещают  профессионалы, да и критика. Однако сцена смерти графини (она оплакивает свою молодость и испускает дух) или финал оперы, когда Германа поглощают черные воды Невы, заставили зал затаить дыхание. Постановка Михаила Панджавидзе была отмечена экспертами за прочтение оперы именно по Чайковскому (не по Пушкину, как это часто бывает), где любовь становится двигательной, разрушающей и спасительной силой. Свои первые за 35 лет гастроли в Москве труппа театра завершает на вокзале – на первый взгляд ничего удивительного, там и место отъезжающим. Но преподносит сюрприз своим попутчикам: в зале ожидания неожиданно начинает звучать сцена из оперы «Снегурочка». «Золотая маска» выходит в город, и это не последний сюрприз, который артисты-номинанты преподнесут москвичам и гостям столицы. 

Завтра в Манеже закрывается выставка «Эрнст Неизвестный. Возвращение. Из коллекции Феликса Комарова». Посмотреть на работы ветерана войны, скульптора-классика, отметившего в 2015-м 90-летие, можно было с 5 января, а официальное открытие приурочили к дню рождения собирателя 25 января. «Возвращение» вообще вышло больше посвящением Комарову, который в релизе назван не только другом, но и «официальным представителем Эрнста Неизвестного в России», чем скульптору. Сам Неизвестный из Нью-Йорка по состоянию здоровья, как говорили на вернисаже, приехать, к сожалению, не смог. В Манеже ему отведена половина главного зала, вторая осталась за Russian World Gallery того же коллекционера, весьма странной подборкой работ очень разных современных художников, дополненной многочисленными фотографиями Комарова со знаменитостями. На выставке Неизвестного скульптур было, увы, очень мало (и единственной работой не из собрания Комарова стал портрет Святослава Рихтера из Московской консерватории, попечителем которой является собиратель). Много – картин (но это все-таки не главное у Неизвестного, не по ним о нем судить), были рисунки и гигантские принты монументальных работ скульптора. И разные тексты. В одном из первых Элий Белютин, к выставке студийцев которого присоединился в рамках скандальной Манежной выставки 1962-го и Эрнст Неизвестный, назван почему-то «Эмилием Билютиным». Когда недавно в Манеже Дмитрий Цорионов (Энтео) с активистами «Божьей воли» громил работы Вадима Сидура, уже вспоминали события 1962-го, орущего Хрущева. И теперь можно было ожидать, что заявленное «возвращение» Неизвестного произойдет (он, кстати, в 1962-м выставлялся в Манеже и на главной экспозиции, посвященной 30-летию МОСХа). Пока этого не случилось, но хочется надеяться, что подробная его ретроспектива когда-нибудь состоится. Странно, что ни Манеж (который, к слову, уже показывал коллекцию иконописи Феликса Комарова – и покажет еще), ни какой-то другой музей в Москве этого не сделали.