Григорий Заславский
Кадр эфира т/к "Россия 24"
Страсти минувшей недели так или иначе возвращались к сюжету с новосибирским «Тангейзером». В понедельник назначенный директором Новосибирского театра оперы и балета Владимир Кехман еще собирался сохранить оперу в репертуаре, хотя бы в концертном исполнении. Но так как режиссер Тимофей Кулябин в театре так и не появился, во вторник Кехман заявил, что возвращение в репертуар «Тангейзера» Тимофея Кулябина невозможно: «Я заявляю, что возвращение порочной постановки «Тангейзер» невозможно ни в каком виде». При этом он и в эфире программы Владимира Соловьева повторил, что считает музыкальную сторону спектакля безупречной и даже выдающейся.
В Театре.doc вчера прошла акция, подготовленная режиссером Талгатом Баталовым, в ходе которой известные и неизвестные актеры читали запрещенные в разные годы в России стихи – от Лермонтова до Есенина и Бродского. Естественно, все – в русле и по следам «Тангейзера». На неделе, кстати, в Институте культурного и природного наследия им. Лихачева прошел семинар под названием «Право на классику: о границах интерпретации произведений русской классики в театральных спектаклях». Вероятно, предполагается, что мероприятие это станет серийным. На первой встрече говорили о спектаклях и фильмах по Пушкину. Обсуждали спектакли «Борис Годунов» Константина Богомолова, «Онегин» Тимофея Кулябина – того самого, который был и постановщиком новосибирского «Тангейзера», в списке обсуждаемых и осуждаемых – «Онегин» Римаса Туминаса и «Руслан и Людмила» Дмитрия Чернякова. В итоге режиссеров обвинили в искажении текстов и идей Пушкина, а государство призвали одуматься и отказаться от самоубийственной культурной политики, при которой спонсируются такие недружественные спектакли.
Любопытно, что завязавшееся потом в социальных сетях обсуждение вызвало самое искреннее возмущение экспертов. Доктор филологических наук Иван Есаулов, к примеру, не согласен с тем, что его слова о режиссере Римасе Туминасе воспринимаются как обвинения в русофобии: «В спектакле девки дурными голосами что-то такое голосят, показывая просто какое-то похабство вместо настоящих народных песен. Ну что ж, ну так режиссер видит этот мир, в том числе русскую культуру. Он так видит. Он думает, что вправе это так сделать. Человек креативно видит мир, он так видит Россию. Не власть в России, а людей и культуру России он так видит. У Пушкина, несомненно, Россия подается с любовью. Но мы не можем заставить режиссера видеть по-пушкински».
В интервью, которое он дал на минувшей неделе, директор НИИ Арсений Миронов повторяет, что цель его собраний и его экспертов – наука, а между тем эксперты один за другим ужасались: до каких же пор все эти интерпретаторы будут экспериментировать и самовыражаться на бюджетные деньги? Так что «прикладные» итоги, боюсь, не заставят себя ждать. Особенно в свете слов первого замминистра культуры Владимира Аристархова, произнесенных на заседании комиссии Общественной палаты по культуре: «Скажу крамольную фразу: искусство не является самоцелью. Самоцелью является будущее народа, нашего общества – духовное и физическое».
В пятницу не стало известного искусствоведа, специалиста по византийскому и древнерусскому искусству, реставратора Владимира Сарабьянова. Еще накануне вечером Art Newspaper Russia наградила своей премией за «Реставрацию года» работу в Спасо-Преображенском соборе Суздаля над фресками Гурия Никитина. Реставрация началась в конце 1960-х и проходила в несколько этапов, на последнем работами руководил как раз Сарабьянов – главный искусствовед Межобластного научно-реставрационного художественного управления Министерства культуры РФ. На церемонии его, правда, не было, по крайней мере на сцену он не поднимался, но имя его звучало, звучало, как думалось между строк, тогда, когда – что сегодня все реже и реже – искусство, научный подход и Церковь не вступали в конфликт. Владимир Сарабьянов занимался и реставрацией икон, и многих известных, в историю искусства вошедших памятников – от фресок, например, новгородского собора Св. Софии и псковских Мирожского и Снетогорского монастырей, от фресок звенигородской церкви Успения на Городке до росписей соборов Московского Кремля. Он входил в разные советы по культуре и сохранению культурного наследия, но прежде всего был ученым-исследователем из тех, для кого научное знание, научный труд в виде книги в том числе всегда были первостепенны. Как и вообще в знаменитой династии искусствоведов Сарабьяновых. Отец Владимира Дмитриевича, Дмитрий Владимирович Сарабьянов, умер в 2013-м, сам Владимир Дмитриевич несколько дней не дожил до 57-летия. Грустно очень.
Дарья Гармоненко 
