Марина Гайкович На минувшей неделе Интерфакс сообщил, что фактически Российская академия художеств доживает последние дни, вернее – последние месяцы. То есть на словах Зураб Церетели может и дальше называть себя президентом Российской академии художеств, ведущей свою историю с середины XVIII века, но на деле он – правитель уже не существующей державы, поскольку в настоящее время Минкульт заканчивает согласования по переводу бывших учебных заведений академии под свое крыло. Дальше наступит очередь подведомственных академии художеств НИИ, библиотеки, затем придет время мастерских и прочей недвижимости. Странно, что об этом никто не подумал год назад, когда так много копий было сломано вокруг реорганизации Академии наук. Вот тогда и надо было догадаться, что Российскую академию художеств неминуемо постигнет та же участь, тогда же надо было оговаривать условия своего суверенитета. Церетели успел рассказать в январе «НГ» о своих письмах к президенту, к премьер-министру и вице-премьеру Ольге Голодец с просьбой сохранить академию, а главное – уникальную русскую классическую школу. Школу, вполне возможно, пока трогать не станут. Но из-под начала Академии художеств ее уже вывели.
Вчера в Большом театре начался 239-й сезон, в пятницу состоялись сбор труппы и презентация – для журналистов – новой системы продажи билетов. Менеджмент театра предпринимает очередную попытку бороться со спекулянтами. По новым правилам в день начала продаж (за три месяца до даты мероприятия) билеты будут отпускаться по два в руки (на один спектакль), в интернет-систему оставшиеся места будут выпускать в 17.30. Приобретенные онлайн билеты теперь снабжены штрих-кодом и являются именно билетами, а не сертификатами, которые раньше необходимо было обменивать в кассе на официальные бланки. Кстати, на электронных билетах будут отражаться некоторые данные покупателя, так что теперь у тех, кто приобретает билеты с рук, есть возможность узнать (если хорошо постараться) имя спекулянта.
Претерпела изменения и конфигурация зала: в театре сократилось количество мест – за счет слепых зон. В некоторых местах кресла демонтированы и организованы стоячие зоны, в боковых ложах сняли третий ряд. Как говорят очевидцы, видимость из стоячей зоны значительно не улучшилась – как не было видно, так и не стало. Впрочем, как показывает практика ведущих театров (например, Венской оперы), на стоячие места разворачивается настоящая охота – меломаны рвутся услышать лучшие голоса (пусть и не видя их обладателей) за мизерную плату. Интересно, станет ли мотивация покупателей 100-рублевых билетов такой же или, как и прежде, будут идти посмотреть на люстру (благо ее со стоячих мест видно очень хорошо)? Пожелаем руководству все же первого – творческих успехов в новом сезоне.
К слову, о руководстве: год назад, когда не был продлен контракт с начальником отдела творческого планирования Михаилом Фихтенгольцем, говорили о расформировании этого подразделения. Владимир Урин прокомментировал это событие тем, что иначе видит схему принятия решений, касающихся творческой политики театра (отдел занимался репертуаром и кастингом). Ровно же через год отдел возобновил деятельность – с расширением полномочий (Фихтенгольц занимался только оперой, ныне же в сфере деятельности – и опера, и балет) и новым начальником.
В Большой из Музыкального театра им. Станиславского и Немировича-Данченко перешла Ирина Черномурова, там – формально руководитель международного отдела, по сути – инициатор, вдохновитель и исполнитель серьезных проектов, принесших театру серьезную репутацию. Ее стараниями в Москве появились балеты великих хореографов Килиана и Ноймайера, а фестиваль DanceInversion собирал танцевальные сливки со всего мира. Ирина Черномурова – приобретение для театра, несомненно, выгодное. В свете же заявлений генерального директора, при вступлении в должность говорившего о кадровой стабильности в обоих театрах, нынешнее назначение выглядит как красиво разыгранная многоходовка. Да и учитывая колоссальный опыт нового начальника в проектах, связанных с танцем, полномочия художественного руководителя балета Большого могут (в неофициальном, конечно, порядке) серьезно ограничиться.
