В культуре: Первые премьеры – в Рязани, в Москве и в Венеции

Школьный спектакль, за который теперь блогеры требуют «крови» директора рязанской школы.
Фото с сайта Rzn.info

Я бы хотел защитить директора рязанской школы №1 Ольгу Горьковых – школы, прославившейся тем, что на линейке 3 сентября ее ученики показали небольшую инсценировку трагических событий в Беслане. Директор теперь, после нападок и критики, говорит, что готова уволиться, добавляя: «Люди нас не поняли».

Местные СМИ успели рассказать, что во время спектакля дети, участвовавшие в инсценировке, падали на землю, будто сраженные выстрелами террористов, а школьники, смотревшие спектакль, плакали. Сама постановка длилась несколько минут. Идея такого документального спектакля родилась еще в конце прошлого учебного года. Идея была, по их словам, которые цитирует агентство РИА Новости, – показать, что противостоять терроризму можно, лишь объединив усилия. По словам одной из школьниц, она расстроена, что их творческую идею восприняли враждебно. Еще: «Во время линейки у моего сына появились слезы на глазах. Вы знаете, а я счастлива, что мой ребенок может сопереживать боли», – заявила РИА Новости председатель родительского комитета школы.

Выходит, мы, с одной стороны, удивляемся, что почти никто – ни в газетах, ни в других СМИ – не вспомнил о бесланской трагедии, а тут – не задумываясь, мгновенно напали на тех, кто вспомнил. Я вспоминаю свое босоногое детство, пионерский лагерь, вечера инсценированной песни, – обязательно кто-нибудь ставил «Бухенвальдский набат», и там были пионеры, игравшие роли фашистов, а были те, кому доставались роли лагерников, измученных, умирающих... И не было сомнений в том, что так можно. Нельзя – если глумиться, если смеяться над памятью погибших, а что касается жестокости и прочих ужасов, так сказка про Мальчика с пальчик или наша русская Марья Моревна не очень-то заботятся о том, чтобы поберечь детскую психику.

Что вдруг все так всполошились, чего испугались? Сильных чувств? Настоящих чувств? Того, что дети, отыграв свои роли, продолжат размышлять на разные неприятные темы?

В субботу в Венеции, на 67-м кинофестивале, показали фильм екатеринбургского режиссера Алексея Федорченко «Овсянки», снятый Михаилом Кричманом, оператором «Возвращения» Звягинцева. Так что можно сказать, что отборщики Венецианского кинофестиваля действовали наверняка: они были уверены и в Федорченко, который был уже отмечен в Венеции за свою мистификацию «Первые на Луне», и в операторе, с чьим мастерством также были уже знакомы. По свидетельству очевидцев, овация, устроенная после просмотра, явно выходила за рамки обычной для венецианской премьерно-фестивальной публики.

Михаил Плетнев, который сегодня вечером должен открыть программу очередного Большого фестиваля РНО в Концертном зале имени Чайковского, одновременно утром должен появиться в суде Паттайи: 24 августа этот суд в очередной раз продлил ему временное освобождение под залог на 12 дней, то есть до 5 сентября, но в воскресенье суды в Таиланде, как мы уже знаем, не работают. Интересно, как Плетневу удастся побывать и там, и тут. О том, что дирижер будет заменен, информации не было, хотя уже известно, что в другом концерте, 11 сентября, Николая Цнайдера заменит Максим Венгеров. Венгеров будет, увы, не на скрипке играть, а дирижировать.

Вчера новый сезон открыл Театр сатиры, прошел сбор труппы. В планах театра на новый сезон – три юбилея, народной артистки СССР Веры Васильевой и двух – народных России, Ольги Аросевой и Михаила Державина, и несколько премьер. Юрий Еремин репетирует собственную инсценировку пьесы Уильямса «Орфей спускается в ад», Владимир Петров поставит современную английскую комедию Джека Пулмэна «Счастливое яблоко». Пьеса – о проблемах компании в период кризиса. На малой сцене драматург и режиссер Сергей Коковкин поставит пьесу израильского писателя Ханоха Левина, который, к слову, начинал с песенок для политических кабаре, довольно острых. В дни шестидневной войны, например, он некстати задумался о цене бессмысленных человеческих потерь и т.д. Я даже думаю, его за подобные песенки в нынешней России непременно осудили бы, не обязательно посадили бы, но общественному порицанию, и, думаю, очень жесткому, подвергли бы непременно.