Самый нижний этаж сельского здравоохранения

Фото сайта wikipedia.org

До недавнего времени обсуждались только проблемы медицины в городах, изредка – в райцентрах. А десятки тысяч маленьких деревень и сел, жители которых практически лишены медицинской помощи, оказались вне общественного внимания.

Основная масса деревень в стране – малонаселенные, там живет менее 100 человек, а чаще – 50–20, а то и 10. Никогда в них не появится ни врач, ни фельдшер – им там просто нечего делать, лишь терять квалификацию. Фельдшер – это наследие XIX века, а не достижение века XXI. Распиаренные «выездные ФАПы» (фельдшерско-акушерские пункты) – абсолютная профанация: больной не может ждать, когда к нему раз в месяц заглянет приезжий гастролер. Да и кто будет работать на этих «передвижках» при катастрофической нехватке медицинского персонала на селе.

Никакое распределение выпускников медицинских вузов, врачебный миллион, деньги фельдшерам, едущим на село, не помогают и помочь в сложившейся ситуации не могут. Надо, наконец, признать это реальностью.

В райцентрах с 3–7 тыс., да и 10–15 тыс. населения районные больницы работать не будут. Либо это получатся квазистационары одного дня, где «ставят капельницы» (мировое сообщество не знает такого лечения), либо вообще непонятно что. В поездках по стране я насмотрелся на такие больницы.

Одна больница гордится тем, что делает аж 40 операций в год. Не подумайте, что это полостные операции. Сегодня ни грыжу, ни холецистит, ни аппендицит стараются в районе не делать: есть эндоскопические технологии в крупных больницах. От района до областной больницы 50 км, и большая часть пациентов давно ездит на плановые операции в город. Да и экстренные случаи все чаще везут туда.

В райцентре есть два анестезиолога, работающих в круглосуточном режиме, но нет рентгенолога. Есть компьютерный томограф – поставили по «дорожному нацпроекту». В год «съедает» 500 тыс. руб. на обслуживание (без зарплаты), выполняя примерно 300 исследований. Расшифровывать их некому, да и снимки отправлять на консультацию не умеют. В инфекционном отделении (корпус мертв, работает один этаж из трех, остальные в разрухе) лежат аж пять больных: один с воспалением легких (рентгеновский снимок через неделю расшифрует приходящий специалист), трое с отравлением и ребенок с температурой. Естественно, инфекционист – совместитель, терапевт участковый. Проще и дешевле организовать перевозку таких больных в нормальное отделение, если им вообще нужна госпитализация.

Другая ЦРБ не имеет вообще коек, работают там 5–6 поликлинических врачей, включая главного, но зато есть 80 ставок, включая две на кухарок. Езды до крупного города – полчаса. Опять: проще транспорт организовать, чем содержать весь этот «персонал».

Так что, убрать вообще медицину из райцентров? Нет, конечно. В маленьких райцентрах должны работать только врачи общей практики, способные оказывать разнообразную помощь, один врач на 1,5–2 тыс. населения, включая детей. В офисе в штате должны состоять медицинские сестры и парамедики (по числу поселков). ФАПы нужно постепенно закрывать – там все равно работать некому: половина пустые, в оставшихся в основном работают медсестры. Фельдшерицы – все сплошь пенсионерки.

Чтобы медицина смогла, наконец, дотянуться всюду, в каждом населенном пункте у врача общей практики должен быть помощник: ответственный домового хозяйства, почтальон, продавец магазина, библиотекарь (если есть). Им на помощь придет телемедицина.

Самый нижний этаж сельского здравоохранения необходимо менять: вместо маломощных ЦРБ, никому не нужных ФАПов и участковых больниц должны появиться офисы врачей общей практики и в каждом населенном пункте, вне зависимости от численности населения – парамедик, связанный с этим офисом. Это – оказание плановой, текущей медицинской помощи.

А скорая, экстренная помощь? Где делать операции? Куда госпитализировать, если что? В последнюю очередь – а роды? В последнюю – потому что в деревнях женщин, которые еще могут рожать, почти не осталось.

Тут появляется тема опорных больниц. В каждой области есть крупные населенные пункты. В них обычно расположены большие больницы, имеющие возможность оказания разнообразной помощи. На эти опорные больницы и нужно возложить перечисленные нагрузки. Одна больница на 150–200 тыс. населения. Кое-где такое объединение идет, но часто носит формальный характер: сливаются несколько больниц в одну, чтобы… уменьшить число руководителей. Цель эта не достигается, так как на каждого врача остается все равно 10 человек вспомогательного персонала. Опорным больницам должны быть переданы скорая помощь и санавиация.

Санавиация за последние почти 30 лет у нас практически полностью уничтожена, хотя и подразделения такие формально есть, а в некоторых регионах используют арендованные «борты» для перевозок. Цена таких полетов запредельная, и реально это работает в совсем уж отдаленных местах (Сибирь, «севера», Дальний Восток). Лишь в Москве, может быть, в Питере есть собственные вертолеты в этой службе.

Завод в Татарстане выпускает отличные санитарные машины. Они, правда, не сертифицированы для полетов при минус 50 градусах, но и температура такая не везде и не всегда. Однако, насколько мне известно, вертолеты эти практически не закупаются. Будь таких вертолетов 1–3 в каждой области-республике, вопрос транспортной доступности для региона был бы решен. Вроде какой-то проект стали по санавиации реализовывать, покупая Ми-8. Огромная махина, ей нужна специальная посадочная площадка. Маленькие юркие вертолеты не в чести. Но именно они «делают погоду» в оказании экстренной помощи во всем мире: садятся на дорогу или в поле около фермы.

Пока же, судя по звонкам из различных регионов страны в прямой эфир на эту тему, в котором я принимал участие, население деревень остается один на один со своими болезнями.