Бунтарь повзрослевший

Свежий взгляд на старые вещи.
Фото Романа Мухаметжанова (НГ-фото)

– Саша, мы с тобой впервые беседовали в 89-м году – на пике популярности «Взгляда», передачи, которая не то что вошла в историю – она сама стала историей. Твое интервью с Сахаровым было первым на советском телевидении?

– Как и интервью с Солженицыным, и Ельцин первый раз на экране был у нас.

– Свет в окне и откровение – вот чем был «Взгляд» для всего тогдашнего общества...

– Мы были вихрастые – неформальные, и на фоне общей идейно-творческой серости – и в отсутствие отбитых коммунистическим режимом рецепторов вкуса, конечно, это было ярко и остро. Но по сегодняшним стандартам – не выдерживает никакой критики.

– Что не выдерживает никакой критики – искренность? Желание дойти до сути?

– Профессионализм не выдерживает.

– Личностей, профессионалов тогда на ТВ было больше, чем сейчас, и о какой идейно-творческой серости речь, если шли «До и после полуночи» с Владимиром Молчановым, «600 секунд» с Невзоровым и Сорокиной, «Адамово яблоко» с Набутовым, «5-е колесо» Бэлы Курковой? А замечательная молодежная редакция ЦТ с их «12-м этажом»? Вовсю творили Малкин, Сагалаев, Лысенко┘

– Все это замечательно, но все это в прошлом. Проехали. Любовь к прошлому мешает видеть настоящее.

– В 87-м году мне казалось, что «взглядовцы» – пассионарии, и пепел Клааса стучит в их сердца, а сейчас, извини, – что вы просто тогда попали в конъюнктуру.

– Это же очевидно. Телевидение было коммунистическим, шла борьба с монополией Коммунистической партии. А сегодня вкусы выдаются за политическую борьбу. В стране – популярнейший президент, с которым России невероятно повезло. Ни Брежнева, ни Ельцина страна так не поддерживала – и что, идти против воли народа, предлагать делать это телевидению? Показывать вместо Путина маргиналов?

– Ты говоришь, что и сейчас «Взгляд» мог бы быть, делай его молодые и о насущном – о власти денег и силе гламура. Причем, исследуя, а не критикуя. Где ты видел этих молодых ? Неоткуда нынче взяться молодым, равным вам, тогдашним.

– Неправда, сегодня молодых людей, интересных и разных, больше, чем было тогда, другое дело, что они – конформисты.

– И потребители.

– Почему нет? Потребители – единственно лояльные граждане, это способ создания современного гражданского общества – через потребителя. А какой другой возможен способ, скажи?

– Быть может, показывая хорошее кино, а не сериальную лабуду?

– Ох уж мне эта мессианская задача – «мы должны воспитывать народ». Кто имеет на это право?..

– Лучшие его представители: лидеры нации, интеллигенция.

– Эти предали Николая Второго, отдали свою страну большевикам – все, кончено. Бессмысленно с ними иметь дело.

– А с Сергеем Ковалевым, который 12 лет отсидел в лагерях? Он имеет на это право?

– Для тебя – да, для кого-то имеет право генерал Шаманов, для кого-то Ксения Собчак, для кого-то Борис Немцов и т.д. и т.п.

– То есть абсолютных авторитетов нет?

– Я вот что тебе скажу. В ортодоксальных обществах существуют разного рода мифы и придуманные ценности. Мы нынче строим демократическое общество, где право управлять нацией имеют все, а не избранные и продвинутые. Все мы по сравнению с Иисусом Христом – и даже москвичами ноября 41-го – не так чтобы очень┘ Скромнее надо быть по поводу нашего величия, гонений и побед. Мы все – очень хорошо устроенные люди, включая шестидесятников, которые ниже пайка никогда не падали. Кстати сказать, везде в мире положение вещей таково, что люди более тонкие и умные меньше зарабатывают и хуже устраиваются – за убеждения надо платить. В веке – новые лидеры, которые диктуют новую этику, новые правила, новые механизмы общественного взаимодействия.

– Этика может быть старой и новой?

– Механизм ее воспроизводства в обществе другой. И сама она более эффектна, чем та, которую предлагает Старый Свет. Сейчас другие лидеры в мире – Индия, Китай, Россия, и в них формируются новые механизмы, которые соответствуют XXI веку.

– Как ты относишься к идее введения ограничений на ТВ? Вот в Канаде, например, есть общественный комитет, который этим занимается.

– Пока, по-моему, у нас это невозможно. Представляю, кто туда придет – в такой комитет: московская тусовка. Она будет продвигать свои интересы, убеждать, что нужно показывать ее и ее единомышленников. Нет, нет┘

– Кажется, мы плавно переходим к разговору о ТЭФИ-2007.

– А что ТЭФИ? На уровне селекции победили все очень приличные работы.

– Пять призов «Ленинграду» и один «Завещанию Ленина» – это скандал.

– Вопрос в точке отсчета: с чьей-то позиции скандал, с чьей-то – нет. Я лично не страдаю от результатов ТЭФИ, и преференции ТЭФИ не оказывают влияния на мой вкус. Можно отнестись к церемонии награждения спокойно, как к светскому мероприятию, где условно обозначаются тренды; селекция стала намного лучше, в финальные тройки прошли действительно лучшие продукты. А доказывать с упорством, достойным лучшего применения, что самое прекрасное шоу мира – «Неделя» с Марианной Максимовской┘ Кому-то – так, мне – не так. Кому не хватает того, что было в 90-е, – им так. О’кей, но я-то свое отвоевал, поэтому мне интересно про другое. Телевизионная академия создавалась не для политических выступлений, а для выявления талантов. Возвращаясь к «Ленинграду» – возмущаться тем, что это не тот Ленинград, про который мы читали у Ольги Берггольц, – ну не тот, пусть будут разные, про тот уже много снято-показано┘

– А голосовать за свой продукт – этично? Не хотел бы вице-президент ТЭФИ Любимов вынести на правление вопрос о запрете на подобное голосование?

– Думаю, так или иначе вопрос этот будет рассмотрен. Моралистам отвечу: любое голосование является субъективным, выбор жюри на любом фестивале всегда кажется странным.

– В другом интервью ты говорил, что страна хочет смотреть развлекательное телевидение. А еще страна хочет смотреть патологию и трэш, но надо ли это приветствовать?

– Мне не очень нравится то, что делает НТВ, но какое право я имею требовать, чтобы они показывали то, что мне нравится?

– Да не про «нравится» речь. Есть вещи, которые показывать по федеральному каналу нельзя, они калечат нацию. Растерзанных на собачьих боях щенков. Как каннибал жарит себе мяско. Телевидение подспудно учит моделям поведения.

– И критики точно уверены: число убийств растет потому, что их показывают в телевизионных сериалах. Не слишком линейно? Разговор будет иметь смысл, если к нему привлечь психологов, социологов и прочих специалистов. У нас правовое государство, и существуют законы Российской федерации. Группа обеспокоенных граждан подает в суд на канал НТВ – это я понимаю. А группа обеспокоенных граждан, которая об этом пишет в газетах, – нет. И почему группа обеспокоенных граждан имеет право судить, что для нации хорошо, а что плохо?

– Потому что телевизор входит в наш дом и оказывает огромное влияние на подкорку. Разве моральное чувство не подсказывает тебе, что хорошо – что плохо?

– Обсуждать и осуждать трэш мне неинтересно, потому что мне подобные программы не близки. Но вот, к примеру, мне непонятна документальная линейка Первого канала – ну и что? А на «России» мне документалистика нравится. Однако я об этом не сужу с позиции здоровья нации – не мое это дело.

– Но большинство населения смотрит трэш и зомбируется!

– Я – «они», а не «мы», я дружу с самыми разными людьми и не вижу, чтобы нас что-то сильно разделяло.

– Прошел слух, что ты возвращаешься на экран, но подробностями пока делиться не хочешь?

– Да, это так.