Играющий тренер

Клейменов не считает фашистов предвыборным пугалом.
Фото Натальи Преображенской (НГ-фото)

-Кирилл, как работается информационщикам в ситуации, когда реальный политик в стране один и большинство каналов начинают свои новости с него, уделяя ему львиную долю времени?

– Я с вами согласен в том, что сегодня равного по масштабам политика нет. Но значит – их надо выращивать.

– Монархическое телевидение какое-то получается.

– Что значит монархическое телевидение? Мы говорим про политику, а не про то, как показывают. Далеко не всегда мы начинаем новости с президента. Верстку программы нам никто не диктует. Хотите верьте, хотите нет, но действительно учитываются интересы зрителя и мы стараемся выстроить новости так, чтобы их смотрели. А наличие президента в сюжете не гарантирует ему первое место.

– Видите ли, когда государственных каналов много, трудно зачастую понять, чем они отличаются.

– Если вы не видите никакой разницы, значит, мы еще недостаточно хорошо работаем, потому что я считаю, что мы существенно отличаемся и от «России», и от НТВ. Я не говорю, что мы лучше, просто мы другие, и я считаю, что смотреть нас имеет смысл.

– В свое время министр печати Михаил Лесин сказал, что президент – это теленовость, которая всегда положительна.

– И что, всегда нужно начинать с положительной новости, если продолжать эту мысль? По счастью, кроме президента хватает и других положительных новостей. С другой стороны, понятно, что события, в которых участвует президент, и его заявления часто заслуживают первого места, вне всякого сомнения.

– Не кажется ли вам, что зачастую ваши новости несут в себе отчетливый оттенок государственной пропаганды?

– Знаете, я себя не ощущаю ни рупором, ни глашатаем власти. Я исхожу из того, что мы просто делаем новости, в которых объясняем, иногда более подробно, то, что делает власть, почему она делает и как она делает. Я считаю это нормальным, потому что люди должны это знать и понимать. И если они видят, что им говорят одно, а в реальности стало хуже, то тогда необходимо снимать об этом сюжет, где разбираться, почему это получилось, и потом в интервью задать вопрос соответствующему чиновнику.

– Все это прекрасно звучит, но пока же общий набор новостей на федеральных каналах в среднем выглядит так: в Париже – бунт, в США – торнадо, в России все хорошо, спокойно, президент встречался с представителями бизнеса.

– Да неправда! С чего вы взяли, что у нас все хорошо? Сейчас мой корреспондент делает сюжет о серьезнейшей проблеме со здравоохранением. А существующий экстремизм – это у нас «все спокойно»? Я не согласен с тем, что мы что-то лакируем или приукрашиваем. Если посадили депутатов или что-то рухнуло – давайте это снимать и показывать. Если люди не получают положенного – будем снимать и добиваться, чтобы получили.

– Чем вы объясняете разницу в освещении выборов на Украине и в Белоруссии? В первом случае весьма критическое в отличие от второго?

– Не соглашусь. Что касается выборов в Белоруссии, то пожалуйста, позапрошлая неделя, сюжет Кибальчич из Белоруссии. Достаточно саркастический и критический сюжет.

– Все в сравнении. В данном случае с тем, как новостные программы госканалов, и в том числе Первого канала, освещают Украину.

– Понимаете, в Белоруссии – нравится нам это или нет – подавляющее большинство населения действительно поддерживает Лукашенко.

– А почему у вас – еще с президентских выборов 2004 года – явно видна симпатия к Януковичу и антипатия к Ющенко?

– Если честно, потому, что украинская власть все время провоцирует на такое отношение. По большому счету, начиная с газового конфликта и прочих заявлений, по-моему, сложно ждать какой-то ответной любви в такой ситуации.

– А почему ни слова про Ходорковского?

– А что такого происходит с Ходорковским? Или вы предлагаете превращать новости в дневник заключенного Краснокаменской колонии? Так для этого существует ряд изданий, которые пристально следят за тем, что он написал, куда его перевели.

– Рыжков и Каспаров у вас могут появиться в эфире?

– Смотря в какой ситуации.

– Например, в качестве гостей.

– Они могут появиться в какой-то ситуации, когда их появление будет как-то оправдано. Возможно, что могут появиться в политическом ток-шоу.

– Вам часто звонят из Кремля или правительства?

– Мне иногда звонят и из Кремля и из правительства и в этом нет никакой тайны, но кто звонит? Руководители пресс-служб.

– И чего хотят? Просят снять или наоборот, убрать тот или иной сюжет?

– Они не просят снять какой-то сюжет. Они, например, могут проинформировать об изменении планов президента или премьера и согласовать, кто поедет от нас в эту командировку.

– Почему в одном из выпусков «Времени» интервью с первым вице-премьером Дмитрием Медведевым брали вы, а не ведущий программы Петр Толстой? Ему не положено по статусу?

– Что значит – не положено? Просто когда мы с Константином Львовичем обсуждали будущее интервью с Дмитрием Медведевым, Эрнст предложил мне попробовать его записать самому. Если честно, роль такого играющего тренера не противоречит каким-то моим внутренним убеждениям.

– Решили размяться?

– Не то чтобы я решил размяться, но я не видел никакого нарушения жанра в том, чтобы записать это интервью самому. К тому же в тот раз Петр записывал интервью Сергея Собянина, тогда только-только назначенного главой президентской администрации.

– Обсуждаете с Петром Толстым верстку программы?

– Да, конечно.

– Как это происходит? Вы говорите: «здесь усиль, сильнее, мощнее»? Потому, что иногда у него такие подводки к сюжетам, что просто диву даешься.

– Это программа авторская и аналитическая. Сейчас была летучка, был Петр и ее руководитель. Мы обсуждали темы. Они пришли с четырьмя темами, ушли с восемью. Четыре я им предложил и мы обсуждали, как это можно сделать.

– Есть ли какие-то табу?

– Табу, конечно, есть. Например, в свете активно обсуждаемой сейчас в СМИ темы нападений на иностранцев и представителей южных республик я категорически против того, чтобы предоставлять трибуну отдельным представителям этих группировок. Потому что они активно используют это для собственной пропаганды, и предоставлять слово людям с такими экстремистскими наклонностями не хочется.

– А насколько, на ваш взгляд, тема фашизма в России сейчас актуальна?

– Хочется надеяться, что наше общество имеет от этого некую прививку, но ведь можно сделать и от гриппа прививку и тем не менее заболеть. Поэтому проблема эта, вне всякого сомнения, существует и закрывать глаза на нее очень опасно. Зарезали 9-летнюю девочку-таджичку, и делать вид, что это для нас неактуально, невозможно. Она погибла! Ее больше нету. Это не враг погиб, не противник, это погиб ребенок! Чудовищно!

– Есть точка зрения, что власть через телевидение нагнетает страсти вокруг фашистов, дабы перед выборами сплотить вокруг себя всех, кто не приемлет экстремистов.

– Если власть пытается сплотить вокруг себя тех, кто не приемлет экстремизм, то я считаю это абсолютно правильным. Просто потому, что людям, которые стараются внедрить экстремистские идеи в общество, такого шанса давать нельзя, потому что расплачиваться за это придется кровью. Я не считаю фашистов предвыборным пугалом.

– Вы не хотите проанализировать ситуацию?

– Почему не хотим? Мы и сюжеты делаем на эту тему. Эчень серьезная история, этим надо очень глубоко заниматься. Вспомнить, например, Воронеж и прошлогоднюю серию нападений на иностранных студентов.

– Что удалось сделать, за то время, что вы работаете в должности руководителя новостных программ Первого канала?

– Была проведена очень глубокая структурная реформа, был существенно обновлен коллектив. Ушло по разным причинам около 150 человек, пришло примерно столько же. Сейчас в дирекции информационных программ работает около 700 человек. Была кардинально перестроена работа дирекции, были оптимизированы финансовые расходы, что привело к экономии в миллионы долларов для канала.

– За счет чего удалось удешевить производство новостей? Перестали посылать в командировки?

– Да нет, слава богу, без командировок новостей нет и быть не может. Скажем так, деньги стали тратиться с умом, налажен жесткий контроль за их расходованием, бухгалтерия дирекции стала абсолютно прозрачной, средства перестали уходить, как вода в песок. Налажен контроль за перегонами – это колоссальная статья расходов дирекции информационных программ. Стали четкими отношения с ТТЦ – структурой, у которой канал арендует студии и технику. Навели порядок в отчетах по командировкам...

– Чего не удалось сделать?

– Многого. Я ведь пришел сюда почти полтора года назад без особенных иллюзий, проработал на телевидении много лет. Может, не ожидал, что кризис настолько глубок, но тем не менее представлял себе, что предстоит разгребать серьезные завалы. Шел на это сознательно, зная, что и как делать. Однако пока не совсем удалось изменить менталитет многих сотрудников, их отношение к делу. Необходимо было учить людей нести ответственность за те решения, которые они принимают. И необходимо было их научить принимать решения, а не бегать за вышестоящим начальником за подсказкой этого решения. Потому что очень часто все решают секунды, потому что мы работаем в ситуации постоянного прямого эфира.

– За что увольняете?

– Например, если узнаю, что репортер взял деньги за сюжет или если украл деньги в командировке. Вообще на этом рынке произошли большие изменения. Мы навели порядок, и это повлекло изменения на ряде других каналов. А вот за творческие вещи я не уволю, потому что это творчество.

– А если не успел что-то снять или прошляпил?

– Для этого мы вместе с юридической и финансовой службой канала ввели систему штрафов, потому что, когда у тебя в качестве рычага только увольнение – этого недостаточно. Мы можем штрафовать сотрудников в пределах 40% его дохода. Но это не значит, что это всегда 40%. Это может быть и 5, и 10, и 15, и 20%. Каждый месяц я подписываю ведомости на зарплату и могу вам сказать, что из 700 человек за месяц штрафуется 5–10 человек. Причем финансовое наказание следует далеко не сразу, а только после неоднократных предупреждений.

– Как относитесь к тому, что ВГТРК запускает информационный спутниковый канал? Не опускаются руки?

– Нет, руки я никогда не опущу, потому что отвечаю за людей, которые тут работают, и за продукт, который они делают. Мы, в свою очередь, готовим масштабное обновление информационной службы, в том числе и технологическое, и я знаю, что кое-кто из наших конкурентов этим очень серьезно обеспокоен. Очень надеюсь, что в следующем сезоне мы переедем в новый студийный комплекс в концертной студии «Останкино», где будет пространство, адаптированное под службу новостей, и некоторое техническое отставание, которое у нас сейчас есть, я думаю, мы сможем не просто преодолеть, но и в некоторых вопросах даже уйти вперед.