Сергей Варшавчик
Малкин считает, что телеакадемикам не удастся преодолеть групповые пристрастия.
Фото Артема Чернова (НГ-фото)
-Анатолий Григорьевич, с чем, на ваш взгляд, связано новшество – в этот раз телеакадемия будет голосовать за финалистов открыто, в прямом эфире?
═
– Это связано с очередной попыткой сделать церемонию вручения призов ТЭФИ, которая транслируется публичным каналом, более быстрой и в то же время менее корпоративной. На мой взгляд, несколько странно делить академиков по принадлежности только к каналу, потому что есть масса способов воздействия на человека. И преодолеть групповые пристрастия таким образом все равно не удается.
═
– Вам новая система голосования не нравится?
═
– Дело в другом. Я не очень понимаю, в чем смысл того, что каждый будет знать, за кого проголосовал я или мои коллеги. С точки зрения зрителя, какая разница, кто за кого проголосовал?
═
– Многие не хотят даже приходить, поскольку по условиям проведения голосования они не смогут выходить из зала.
═
– Условия действительно очень жесткие. По закрытому опросу, который проводился среди академиков, процентов 75 сказали, что им все равно, будет ли при голосовании оглашена их фамилия, процентов же 25 считают, что тайное голосование – самая удобная форма для выражения своих пристрастий. Я, честно говоря, не нахожу возражений против того и другого варианта и считаю, что в принципе всегда следует говорить друг другу все, что ты думаешь. Но тайное голосование, конечно же, более демократично.
═
– Не будут ли академики голосовать только за проекты своего канала, опасаясь, что в противном случае они подвергнутся репрессии со стороны своего начальства?
═
– Я вам должен сказать, что, на мой взгляд, в самой конструкции академии изначально был заложен изъян. Создаваясь как некое жюри для выявления и поощрения талантов, к сожалению, академия с определенного времени стала местом для яростной борьбы между конкурентными группами за большее количество статуэток ТЭФИ. Возможно, это каким-то образом коррелируется с большими рекламными заказами, а может быть, это просто тщеславное желание считать по числу Орфеев себя более талантливым, чем коллеги. Мы набрали чрезмерное, на мой взгляд, количество теленачальников, которые потащили за собой других руководителей, рангом поменьше. Те – третьих. В результате у нас из ста с лишним человек большое число академиков представляют свои каналы только тогда, когда занимают руководящие должности. Когда нет – за ними телевидение не очень просматривается. Это очень большая проблема, которую трудно преодолеть. Но в целом, несмотря на эти болячки, ТЭФИ все-таки превращается в очень мощный инструмент определения более талантливых перед менее талантливыми в телевизионном мире. Особенно в документальном кино, где намного меньше конъюнктуры и политиканства в отличие, скажем, от информационного вещания.
═
– Я слышал, что многие академики испытывают серьезные опасения и их приходится даже обзванивать, чтобы они пришли на церемонию.
═
– Да, есть такое.
═
– Не опасаетесь ли скандалов?
═
– Вы знаете, мне уже трудно чего-либо опасаться, потому что и так все знают, что я думаю. А если говорить об академии, то сейчас все так повязано и аффилировано в нашем телевизионном сообществе, что я с трудом себе могу представить, чтобы кто-то что-то себе мог сейчас позволить.
═
– Вы по-прежнему не отказываетесь от идеи создать свой собственный канал?
═
– В нынешних условиях это просто невозможно, и симптомом для меня явилось трехкратное поражение в борьбе с ФСТР и Лесиным – в конкурсах на частоты, где теперь располагаются «2х2», «Дарьял-ТВ» и «Спорт» (тогда здесь располагался ТВС). Во всех трех случаях нами предлагались очень хорошие концепции, которые давали бы возможность выстроить конкурентный канал для определенной целевой аудитории. Во всех трех случаях было отдано предпочтение либо политико-коммерческому проекту, либо просто чисто коммерческому. Поэтому я давно понял, что какие бы возможности я ни находил, что бы ни говорили о качестве тех программ, которые мы делаем, это никогда не перевесит в глазах людей, распоряжающихся судьбами каналов, той прибыли, в полном смысле этого слова, которую можно с этого получить. И здесь сопоставление маленького АТВ с большими монстрами, скажем так, коммерческого телевидения, всегда не в нашу пользу. Вопрос разнообразия и качества телевидения вообще в этом плане мало кого волнует. Я вот сейчас пытался на одном из спутниковых каналов запустить шестичасовое эфирное общественно-политическое ток-шоу, где были бы представлены разные точки зрения и мнения, но мне ответили, что разрешить это могут только три человека в стране. Так что ситуация для нас – тупиковая.
═
– А почему ваши проекты идут в основном на ТВЦ? На остальных каналах, что, ваша продукция в черных списках?
═
– Понимаете, какая вещь, и ТВЦ и «Культура» – где тоже есть наши программы, – несмотря на свою абсолютную разность, все-таки хотят делать собственно телевидение. Другие же каналы, несмотря на то что там бывают очень хорошие телевизионные проекты, являются, по существу, машинами по производству лозунгов, пиар-кампаний и соответственно денег. Сейчас, когда начинают говорить: «мы разворачиваемся в сторону телевидения», – это только подтверждает мои слова. Там мы чужие, и с нашими проектами всегда поступали как киллер с жертвой, несмотря на то что многие снятые с эфира передачи были высокорейтинговыми. Почему? Никто мне честного ответа на это не дает. Просто появляются похожие проекты взамен. К сожалению, каналы так и не создали прозрачную систему заказа на телепродукцию. Конкурируя с телепроизводителем – я имею в виду отнюдь не только Авторское телевидение, – они упускают из вида, что вещатель не должен заниматься производством всего, да еще своими силами или с помощью подчиненных структур. Это уже привело к появлению всевозможных клише под разными названиями и практическому вытеснению национального телепродукта. Хотя мне кажется, что потихоньку этот факт осознается и время разума недалеко.
═
– Как вы относитесь к тому, что ведущая «Времечка» Яна Поплавская подалась в политику, баллотируясь от Партии жизни в Мосгордуму?
═
– Это ее дело. Она использует вещательный ресурс, который наработала с годами во «Времечке». Вероятно, энергия, которая есть в Яне, может быть хорошо реализована и на депутатской скамье.
═
– Собственного канала у вас нет, телеведущие у вас уходят в депутаты, а чем вы вообще сейчас занимаетесь?
═
– У нас на стадии выхода реалити-шоу под названием «Шанс» о том, как на телевизионном пространстве сделать, организовать, запустить и получить прибыль в малом бизнесе. У нас есть несколько команд, которые борются друг с другом за приз в полмиллиона долларов, который достанется тому, кто лучше организует реальный бизнес, пройдя все трудности. В программе участвуют интересные, живые люди, причем происходит все в стиле Авторского телевидения, в отличие от того, что мы видим в «Голоде», в «Доме-2» и всем остальном. Мы хотим предложить этот проект или «России», или НТВ. Еще мы закончили два документальных фильма – историю песни «Бе саме мучо» и историю судьбы простого японца, который, попав в плен, после войны остался в России из-за любви к русской, которую встретил в лагере. Снимаем несколько художественных телесериалов, начинаем и съемки кинопроекта. Закончена подготовка двух проектов спутниковых телеканалов. Начата деятельность совместно с МГУ Высшей школы ТВ по подготовке специалистов по профессиям «ведущий телевидения», «шеф-редактор», «режиссер» и «оператор-постановщик телевидения». И, как всегда, много планов по собственным телепроектам – нам требуется только вещательное пространство для их реализации. Надеюсь, что скоро оно появится, так как думаю, что грядут большие изменения и профессионалы снова будут необходимы.
═
– А не хотели бы снять сериал про Маяковского, в котором его убивают агенты ОГПУ, и предложить тому же Первому каналу? Это сейчас перспективное направление.
═
– Не думаю, что это наш следующий шаг. Сейчас ведь пишут книги, сами их читают, сами их экранизируют, сами в них играют. Абсолютно безотходная система. Нам туда трудно попасть, да и не очень хочется.
Дарья Гармоненко