Сергей Варшавчик
Владимир Кулистиков надеялся на лучшее.
Фото Артема Житенева (НГ-фото)
– Владимир Михайлович, наверное, уже можно подвести итоги сезона и оценить удачи и неудачи?
– Я надеялся на лучшее. Но ошибся с некоторыми сериалами («Человек войны», «Под небом Вероны»), которые не нашли своего зрителя. Из-за этого мы очень слабо выступили во второй половине телесезона, то есть начиная с марта этого года. Это нанесло серьезный удар нашему каналу, и потому итоги сезона вызывают смешанные чувства. Да, с одной стороны, было остановлено падение интереса зрителей к каналу, но, с другой стороны, не произошло и заметного подъема. Рост – чрезвычайно незначительный. Еще один, безусловно, тревожный момент, который стал для нас неприятной неожиданностью, – это то, что окончательно потеряны все позиции НТВ в так называемом «пред-прайме». То есть говорить о том, что мы близки к нулю, – это значит говорить правду. И здесь, к сожалению, сейчас никакого сильного решения в ответ на мощный прорыв канала «России» у нас нет. Если же говорить о позитиве, то рост был достигнут не только за счет правильного программирования или хорошо подобранных сериалов, но и за счет некоторых программ, которые мы создали во второй половине телесезона. Я имею в виду в первую очередь «Программу максимум» с Глебом Пьяных и «Воскресный вечер с Владимиром Соловьевым» – которые, не побоюсь этого слова, – «держат» субботу и воскресенье. Несмотря на то что многие говорят, что Соловьева слишком много, он востребованный человек. Соловьева, как Мела Гибсона, – много не бывает. Это отрадный факт, и, конечно, надо использовать позитивный опыт. Здесь действительно есть ниша, есть возможность развития. Но это дело будущего сезона.
– Видимо, неудачи канала связаны и с деятельностью Александра Левина, который недавно покинул пост главного продюсера НТВ?
– Это наши общие с ним неудачи. В чем была моя, да и любого телевизионщика, мечта? В том, чтобы заменить бесконечную кинобудку внятным и интересным телевидением – игровыми и художественными проектами, которые могут хоть в какой-то мере вытеснить с экрана сериалы. К сожалению, я не знаю особо удачных примеров в последнее время решения этой задачи. И то, что нам с Сашей это не удалось, я не могу поставить ему в вину. Что же касается его ухода – это было его личное желание, которое соответствовало нашим договоренностям. Он сказал, что поработает здесь год,
несмотря на заключенный с ним трехлетний контракт, и посмотрит, что из этого получится. Надо сказать, что на других каналах у него есть удачные проекты, да и тот же проект «К барьеру!» – ему не чужой.
– Вы анализировали причины этих неудач?
– Причина, на мой взгляд, в том, что зритель НТВ видит канал немного по-другому, чем видим мы с точки зрения экономики и всего прочего. Зритель любит кино, кино жесткое, преимущественно мужское. Остальные развлекательные проекты он смотрит постольку-поскольку. Я например, искренне считал и считаю умным и тонким развлечением программу «Стресс» с Александром Гордоном, но зритель это не воспринял.
– Так есть у вас программа в формате умного развлечения – «Своя игра».
– К сожалению, этого маловато. НТВ традиционно идет-идет ровно и проваливается на праздники.
– Ну, давно известно, что НТВ – это канал будней. А лучше развлекать умеют государственные каналы.
– Совершенно верно. Хотя я бы сказал, что сейчас «Россия» развлекает иногда покруче Первого.
– Какие у вас будут изменения по итогам сезона? Какие программы уйдут, какие останутся?
– О тех, которые появятся, говорить преждевременно. Я только скажу, что будет две общественно-политические программы, над которыми мы сейчас работаем. Будет новая женская программа. Вернется Лев Юрьевич Новоженов на наш дневной экран с более информационной программой, более уместной для дневных тайм-слотов. Что касается уходящих программ, они известны. Это «Дачники», «Военное дело», «Тайны разведки», «Стресс». Программа «Юбилей» тоже уйдет. «Школа злословия» сохранится, но мы придумаем ей новый тайм-слот.
– Вы говорили о двух информационно-политических программах. А будет ли программа в формате «Свободы слова» – общественно-политического ток-шоу с прямым эфиром?
– Я думаю, в прямом эфире не будет ничего, кроме новостей. Не потому что я противник прямого эфира. Кстати говоря, Соловьев идет в прямом эфире, но только на первую «Орбиту», потому что у нас орбитное телевещание. Мы должны для всех регионов России предоставлять одинаковый продукт. Это не вопросы цензуры. Со мной работают люди, которые понимают, чего я от них хочу, и у нас нет в этом смысле никаких проблем. Я думаю, что общественно-политического ток-шоу не будет, потому, что нам не хватит участников. Вы же понимаете, что российская политика по сравнению с 90-ми годами претерпела значительные изменения и люди больше не считают публичность достаточно серьезным орудием для достижения своих политических целей. Все меньше и меньше серьезных людей соглашаются принимать участие в каких-то телевизионных представлениях, да еще и с элементами спора и дискуссии. Преобладание одной политической силы, которое было достигнуто в результате выборов, поменяло всю политическую конфигурацию даже ментально. Поэтому очень нелегко сейчас, откровенно говоря, набирать участников в программы «К барьеру» и в «Воскресный вечер».
– Почему?
– Это зачастую одни и те же люди, которые согласны участвовать. А нам хотелось бы разнообразия.
– Может быть, это связано с тем, что многие воспринимают то, что делает Владимир Соловьев, как некую политическую клоунаду? Да, ярко, смачно, но по сути это не столько анализ ситуации, сколько шоу, имитация.
– Есть разные виды аналитических программ. Есть тяжелая аналитическая артиллерия. Евгений Киселев тому классический пример. Но времена меняются, и нужны новые формы. Чем меня устраивает эта программа? Тем, что вы называете «клоунадой», а я – легкостью в усвоении и занятностью изложения сложных вопросов. Тем, что туда ходят разные люди и зал имеет возможность с ними побеседовать. Когда мы создавали эту программу, мы и хотели собрать разные жанры и все это дело представить в воскресный вечер.
– То есть не было задачи сделать итоговую программу? Во всяком случае, сам Соловьев говорит, что не любит этого слова.
– Понимаете, так как она завершает неделю, то можно назвать ее итоговой. Но, с другой стороны, она идет в такой достаточно легкой форме, что нельзя требовать, чтобы основные итоги были подведены. Подводятся те итоги, которые можно подвести в жанре непринужденной дискуссии, диалога со зрителями, встречи с каким-то любопытным, интересным человеком.
– Но если вы собираетесь делать аналитическую программу, стало быть, вам ее не хватает?
– Она будет несколько другая. Особенность нашего канала состоит в том, что НТВ не ставит перед собой никаких политических задач. Канал не является квазиполитической партией и не ведет напряженную политическую борьбу. Но, конечно, нам нужна влиятельность. Вот, например, одно дело, когда в студии сидит человек, отключенный от всех источников информации – его не пускают в Кремль, Госдуму, Совет Федерации. Он читает газеты, смотрит телевизор, разговаривает с какими-то людьми, которые ходят в Кремль, Госдуму, Совет Федерации, а потом высказывает свое или мое мнение. Я бы такой программы не хотел, потому что я не считаю свое мнение для кого-то особенно интересным, в том числе и для себя самого. Я бы хотел иметь человека, который мог бы рассказать о том, как действительно делается большая политика в нашей стране, как принимается то или иное решение. И этот человек должен быть достаточно авторитетен, чтобы люди поняли, что он не просто сидит и выдумывает, а действительно это знает.
– Вы знаете такого человека?
– Да.
– Он журналист, политик?
– Нет. Он не телевизионный человек. Сейчас идут пробы, и к сентябрю, я надеюсь, он появится в эфире в новой программе.
– Не могу не отметить чудовищную программу «Чистосердечное признание» о Ходорковском, которую я и мои коллеги-телеобозреватели оценили как нечто за гранью добра и зла. Скажите, зачем вы поставили в эфир эту анонимку?
– Ну, насчет анонимки тут трудно сказать. У программы всегда есть автор, и он не прячется. Просто в данном случае произошел какой-то недосмотр – я имею в виду отсутствие финальных титров. Что же касается самой программы, то тут надо договориться о неких базовых концепциях. Если мы исходим из того, что правосудие у нас – «басманное», Ходорковский осужден незаконно, процесс сфальсифицирован – это один вопрос, и тогда, конечно, все, что вы говорите, является в рамках этих понятий правильным. У меня на этот счет другая точка зрения – что да, правосудие у нас так себе, с ошибками (впрочем, как и в любой стране), но это все-таки правосудие. Что касается программ «Чистосердечное признание» и «Чрезвычайное происшествие», то канал НТВ – это целый мир. Там есть все. Есть своя Госдума, есть место интеллигенции, нашлось место и шоу-бизнесу. Есть место и прокуратуре, и правоохранительным органам.
– То есть вы хотите сказать, что эту программу вам заказала Генеральная прокуратура? Зачем же НТВ участвует в деле компроматных сливов?
– Я бы сказал так – мне передач, славу богу, никто не заказывает, и ни в каких «компроматных сливах» НТВ не участвует. Но у нас повелось уже давно, что имеется целый ряд программ, которые рассказывают о том, как действуют правоохранительные органы, излагая их аргументацию по самым разным уголовным и прочим делам. Вот и все. В рамках других программ выступали и защитники Ходорковского, и представители других политических точек зрения. А эта программа отражает исключительно материалы уголовного дела, и я не считаю, что оно сфабриковано.
– Еще одной передачей «за гранью добра и зла» стало появление в феврале в передаче «К барьеру», посвященной антисемитизму, генерала Макашова.
– Да, наверное, это была непродуманная вещь, и я получил со всех сторон самые ужасные отзывы.
– В Кремле ругали?
– Жестко критиковали. Представители власти ругали в первую очередь. Но вместе с тем я считаю, что надо показывать, что есть такая опасность и нельзя закрывать на нее глаза. Такие люди есть, и они действуют. Как пел классик: «На их стороне хоть и нету законов – поддержка и энтузиазм миллионов». Но вы же понимаете, что такие явления процветают на почве той несправедливости, которая процветает в обществе. На почве фантастического обогащения одних совершенно непонятным путем и фантастического обнищания и потери статуса – другими. Самая страшная вещь, как писал Оруэлл, – это крестьянин, потерявший иллюзии. У нас иллюзии потеряли не только крестьяне, но и громадная прослойка интеллигенции, представителей среднего класса, врачей, учителей и т.д. И это, конечно, питательнейшая среда для радикальных настроений, направленных против истеблишмента. Эти настроения эксплуатируют и национальные, и социальные, и психологические предрассудки. Мы хотели показать, что это небезобидное явление.
– В передаче-то шла речь о всех евреях.
– А что за этим лежит? Неужели вы думаете, что за этим лежит что-то выходящее за рамки того, о чем я сказал? Лежит именно это. Люди, потерявшие статус, всегда ищут внешнего врага. Это и эксплуатируют разные радикальные элементы.
– Эту тему надо освещать или притушевывать?
– Эта тема должна телевидением освещаться. Людей надо призывать к бдительности. Радикалов надо обязательно показывать.
– Тогда почему бы в очередной передаче «Чистосердечное признание» НТВ не рассказать о другом олигархе, Романе Абрамовиче, который теперь стал, после того как Ходорковского посадили и отняли миллиарды, самым богатым россиянином?
– Как вы представляете себе телевизионное расследование без заведенного уголовного дела? У Абрамовича нет проблем с законом.
– Ну, проблемы у Романа Аркадьевича могут возникнуть только в том фантастическом случае, если он поругается с Владимиром Владимировичем.
– Я сомневаюсь в том, что, если я поругаюсь с Владимиром Владимировичем, у меня возникнут нелады с законом.
– В этом случае у вас возникнут проблемы с трудоустройством на новое место работы.
– Ну и что ж тут такого страшного? У меня, например, в советское время были нелады с работой начиная с 1978 по 1985 год. Ну и что? Я был человек, не очень вписывающийся в окружающую действительность. Но это был мой личный выбор, поскольку я, закончив факультет международной журналистики, не хотел заниматься этой профессией, считая ее в тех условиях отвратительнейшим и омерзительнейшим занятием. Да, я многое тогда потерял – не поехал корреспондентом ТАСС за границу, не купил машину и квартиру. Но это был мой личный выбор, который всегда есть у всех, а сейчас – особенно. Но понимаете, если человек хочет иметь убеждения и при этом обязательно жить комфортно, – боюсь, что у него ничего не получится. Надо обязательно всегда выбирать что-то одно.
– А вот Леонид Парфенов, он выбрал свободу слова? И появится ли в обозримом будущем он на НТВ?
– История его ухода носит характер взаимоотношений с работодателями, и тут не надо примешивать высокую политику, убеждения и т.д. Его уволили мои предшественники, с которыми я нахожусь в прекрасных, рабочих отношениях. На каком же основании я должен отменять их решения, которые к тому же я считаю правильными? Конечно, жалко терять такого талантливого журналиста, и если бы я попал в такую ситуацию, то сделал бы все, чтобы такого конфликта не произошло. Но коль скоро конфликт произошел, считаю, что работник должен соответствовать тем требованиям, которые к нему предъявляет работодатель.
- Какой срок нужен вам, чтобы канал вплотную приблизился к лидерам – Первому каналу и «России»?
– Вы знаете – любое приближение к лидерам невозможно без значительного ухудшения качества аудитории, и я думаю, что наш канал не может ставить перед собой такую задачу. Что касается сроков, то тут вопрос не в том, сколько будет работать генеральный директор, а в том, какой он. Здесь должен быть хороший генеральный директор. А вот какой я – надо посмотреть по результатам работы. В минувшем сезоне я своей работой недоволен. Я ожидал от себя большего.
