Жить бы ей в XIX веке

Валерия Пустовая – литературный критик. Родилась в 1982 году, окончила журфак МГУ, участница III и IV Форумов молодых писателей в Липках, финалист «Дебюта», автор «Континента» и «Нового мира», работает в журнале «Октябрь». Критику, работающему в литературном журнале, труднее всего. Поэт, служа где-нибудь журналистом, стихи-то свои куда угодно отдать может, в любой журнал или газету, а критику что делать? Тяжело.

Я уж не говорю о книгах. Романы и рассказы, поэтические сборники – считаются «полноценными» книгами, сборники статей┘ ну тут надо постараться. Или давать откровенную публицистику, звать, призывать и разжигать, или┘

Или жить в XIX веке.

Белинский, Чернышевский, Добролюбов. Манифесты, обзоры, обязательно вводить новые термины, придумывать или «замечать» новые направления, школы, течения.

Участь вроде бы незавидная, зато – все заискивают. Пришла на презентацию, сидит, а каждый думает. Ох, упомянет ли? Заметит ли? Ну, и другие критики тоже стараются – все чаще пишут не о писателях, а о рецензиях на писателей.

Молодому критику труднее заявить о себе, «прогреметь», сделать так, чтоб заметили. Пустовую заметили сразу. Ну, почти сразу. Потому что она честно работала в жанре «XIX века». Подробно, «громко», с манифестами.

Ну, и стали писать про нее. Кто-то – напутственно, предваряя большую публикацию. Кто-то – полемизируя, возражая.

Но все (мужчины, во всяком случае) сходились и сходятся в одном: «Валерия, молодая и вполне очаровательная девушка┘» (писатель Александр Карасев). И я не буду спорить. Красавица. Строгая, конечно, но что ж делать? Критик! За комплиментами, ясное дело, «серьезный разбор», продолжаю цитату: «┘охвачена идеей взращивания «нового реализма» – литературы будущего! Ни больше ни меньше┘ Литературе «старой» – «просто реализму» – она милостиво позволяет существовать до поры до времени». Или вот критик Александр Агеев: «┘прочитав статью Пустовой, я подумал: никак «реальная критика» возвращается? Чего только название первой главы стоит: «Когда же придет настоящий день?» Правда, Чернышевский не позволил бы Добролюбову такого вот зачина многоумной статьи: «Небо вылакали. Подброшенный в воздух чепчик – воздуха не обнаружил. На земле его, кокетливый символ лояльности и консерватизма, уже угрюмо поджидал вольнодумец булыжник, которым прогрессивно мыслящая толпа погоняла историю. «Ура» в лентах и неотесанное «ужо тебе» таким образом примирились, подрезанные силой тяжести. Кликуши и радетели, монархисты и народовольцы сошлись вдруг в одном: Россия застряла». Нет, Добролюбов был человек дела и барышень, особенно склонных к необузданному образотворчеству, недолюбливал, потому начинал свою статью, название которой использовала Пустовая, жестко: «Эстетическая критика сделалась теперь принадлежностью чувствительных барышень». Ну, тех, что чепчики в воздух бросали и читали все больше про любовь и природу, а не про судьбу России. Валерия Пустовая не из этих барышень┘»

Какие уж там чепчики? Судите сами. «Литература как дублер реальности избыточна. Король-реализм, сделавший установку на правдоподобие и злободневность, на невыдуманность и узко понятую проблемность, невольно ставит себя под удар модных пешек нон-фикшн. В сознании многих нынешних читателей и литераторов документалистика уже подменила собой искусство, что логично: если речь идет о правдоподобии и информативности как главной ценности литературы, то зачем нам Бабель – читайте мемуары о гражданской войне? (...) Новый реализм – это поиск индивидуальных писательских смыслов в предметах и шумах реального мира, это интуитивная догадка о том, что через будто бы случайные встречи, вещи и судьбы с нами говорит Вечность. Мастерство нового реалиста – в умении не столько отражать, сколько трактовать действительность: он должен уметь, как древний прорицатель, узнавать надмирные истины, копаясь во внутренностях птицы-жизни».

Что до Чернышевского... Я, например, помню Пустовую. Она тогда еще училась в МГУ и проходила практику. Ну, а я в газете работал, печатал ее рецензии. Я не Чернышевский, конечно, но как уж ей не позволить-то. И Николай Гаврилович позволил бы. И еще как.