Я – зверь для русалки

«Мэтресса» сочетала в себе трезвый мужской ум и тонкую поэтическую чувственность. Лев Бакст. Портрет Зинаиды Гиппиус. 1906. ГТГ

Дань любви и уважения к ней отдавали Георгий Адамович, Александр Блок, Андрей Белый, Василий Розанов, Валерий Брюсов и многие другие. Более того, выражаясь современным языком, через тестирование «мэтрессы» проходили все молодые авторы, появлявшиеся ни литературной сцене, и от ее «знака качества» во многом зависела их репутация. Конечно, сразу вспоминается яркий эпизод, описанный поэтом, писателем Ириной Одоевцевой в книге «На берегах Невы»: «В 1912 году Есенина действительно приняли более чем холодно, а ведь он – крестьянский самородок – приехал покорить Петербург! Как‑то на каком‑то чопорном приеме Гиппиус, наставив лорнет на его валенки, громко одобрила их: «Какие на вас интересные гетры! » Все присутствующие покатились от смеха». Есенин потом прозвал Зинаиду Николаевну «злой осой».

В литературную жизнь Гиппиус вошла рано. Сразу после встречи с Мережковским, молодая девушка, делавшая первые шаги на литературном поприще, познакомилась в Петербурге с известными литераторами – писателем, поэтом, заведующим отделом поэзии «Северного вестника» Александром Плещеевым, поэтом, писателем Яковом Полонским, поэтом Аполлоном Майковым, писателем Дмитрием Григоровичем, критиком и искусствоведом Акимом Волынским. В общем, интеллектуальная планка сразу была задана чрезвычайно высокая, и надо думать, что многого Зинаида Гиппиус добилась именно самообразованием. Ведь в юности по причине служебных поездок ее отца Николая Романовича Гиппиуса, обер‑прокурора в Сенате, а также из‑за частых болезней она не получила полноценного образования – учебные заведения посещала урывками, к экзаменам готовилась с гувернантками. Стихи, которые родственники считали «испорченностью», она начала писать с 11 лет, уже в ранней юности вела дневники и переписывалась с друзьями отца: один из них и посоветовал девочке серьезно заняться литературой.

Впрочем, свои первые опыты в прозе – к первому периоду их жизни с Мережковским относятся публикации романов «Без талисмана», «Победители», «Мелкие волны» в «Северном вестнике», «Вестнике Европы», «Русской мысли» – Гиппиус позже оценивала более чем скептично, даже не очень помнила, о чем в них шла речь. Важно было, что в ту пору эти труды помогали пополнять очень скромный бюджет семьи и Мережковский мог спокойно работать над своим романом «Юлиан Отступник». Да, собственно, и критика их ругала – отмечала неестественность, невиданность персонажей; и понятно, почему – на ранних этапах Гиппиус испытывала сильное влияние идей Рескина, Ницше и Метерлинка. Но это был, что называется, период разгона, когда будущая «русская Жорж Санд» и хозяйка важнейшего литературного салона Серебряного века находилась в поиске, нащупывала возможные направления своего творчества.

Размышляя о творчестве Гиппиус, хочется процитировать знаменитые строки Пушкина: «Они сошлись. Волна и камень, / Стихи и проза, лед и пламень...» С тем только различием, что у поэта эти стихии жили в разных героях, а в случае Зинаиды Николаевны они угнездились в ней одной. И не просто угнездились, а пытали ее изнутри, как добрый и злой следователь, как доктор Джекил и мистер Хайд. С одной стороны, трезвый мужской ум, помогавший в написании колких и даже язвительных статей. В 1899–1901 годах Гиппиус сблизилась с кружком Сергея Дягилева вокруг журнала «Мир искусства», где и стала публиковать первые литературно‑критические статьи под мужскими псевдонимами (самый известный – Антон Крайний). С другой – тонкий поэтический слух и чувственность, близкая к экзальтации, отношение к поэзии как к чему‑то предельно интимному – исповеди и молитве. И, между прочим, именно первое поэтическое выступление в печати, предлагающее читателю эстетику человека мятущегося, тревожного, чуждого гармонии, живущего в своем, непонятном мире, стало первым эпатажным выступлением Гиппиус. Это были опубликованные в «Северном вестнике» «Песня» («Мне нужно то, чего нет на свете… ») и «Посвящение». В последнем была строка «Люблю я себя, как Бога», принесшая ей скандальную известность. На многие годы за Гиппиус закрепился имидж «декадентской мадонны»...

Строка «Люблю я себя, как Бога», по сути, стала своего рода вектором и девизом в духовных исканиях четы Гиппиус – Мережковский. В целом принимая эстетическую программу «мирискусников», Гиппиус на рубеже веков остро ощущала в обществе кризис религиозных основ жизни и исчерпанность, истощенность общественных идеалов. Взгляды на новые духовные пути для России у Гиппиус и Мережковского сложились в увлекшую многих доктрину, где ключевым моментом стало неохристианство – своего рода религиозная революция, качественно новые взаимодействия божественного и человеческого, связанные с идеями Третьего завета, где главенствуют новые понятия о свободе, метафизике любви. В статье «Хлеб жизни» Гиппиус писала: «Пусть же будет у нас чувство обязанности по отношению к плоти, к жизни, и предчувствие свободы – к духу, к религии. Когда жизнь и религия действительно сойдутся, станут как бы одно – наше чувство долга неизбежно коснется и религии, слившись с предчувствием Свободы; которую обещал нам Сын Человеческий». Именно ради идей обновления христианства и были организованы Религиозно‑философские собрания, ставшие местом свободного обсуждения проблем церкви и культуры.

В первое десятилетие XX века супруги начали активно участвовать в общественно‑политической жизни. Началось все с потрясения от событий 9 января 1905 года, известных как Кровавое воскресенье. С этого момента Гиппиус и Мережковский на несколько лет стали яростными ненавистниками самодержавия, уехав в 1906 году в Париж, вели там активную публицистическую деятельность – выпустили сборник антимонархических статей, сблизились с некоторыми революционерами. Уже в тот период Зинаида Гиппиус стала организовывать в Париже «субботы», которые посещали друзья‑писатели. Супруги и далее часто выезжали во Францию, и в одну из заграничных поездок Гиппиус купила недорогую квартиру в Пасси, и эта квартира, по сути, стала «спасательным кругом» в 1919 году, когда чета решила навсегда покинуть Россию. Мережковские приветствовали Февральскую революцию 1917 года, полагая, что она реализует идеи свободы, провозглашенные ими в работах, посвященных Третьему завету, но вот Октябрьская революция ужаснула их, приход к власти большевиков они восприняли как пришествие Антихриста и всю оставшуюся жизнь были ярыми противниками коммунизма. Отношение к этой власти можно найти и в поэтических строках, в стихотворении «Божий суд» Гиппиус написала: «Тем зверьем, что зовутся «товарищи», / Изничтожена наша земля./ Села наши – не села, пожарищи, / Опустели родные поля./ Плачут дети, томясь в испытании/ И от голода еле дыша,/ Неужель на такие страдания/ Не откликнется наша душа?/ Мы ль не слышим, что совестью велено?/ Мы ль не двинемся все, как один,/ Не покажем Бронштейну да Ленину,/ Кто на русской земле господин?»

Литературное наследие Зинаиды Гиппиус огромно. Это стихи, которые она писала до 1921 года: «Собрание стихов. 1889–1903», «Собрание стихов. Вторая книга. 1903–1909», «Последние стихи. 1914–1918», «Походные песни», «Стихи. Дневник. 1911–1921». Помимо ранних романов это также романы «Победители» (1898), «Сумерки духа» (1899) «Чертова кукла. Жизнеописание в 33 главах» (1911), «Роман‑царевич. История одного начинания. 1912», а также множество рассказов, повестей, пьес, не говоря уже о публицистике, критике, дневниках и воспоминаниях. И, конечно, будет общим местом повторять, насколько это литературное наследие важно для русской культуры. В том числе и как исторический памятник. Друзья‑писатели отмечали, что в эмиграцию, в Париж, где салон Гиппиус и Мережковского также долгие годы был культурным центром, Зинаида Николаевна принесла неповторимую ауру Серебряного века.

Было бы неверным не упомянуть об оригинальной и сложной личной жизни «декадентской мадонны»: «триединство» Зинаиды Гиппиус, Дмитрия Мережковского и критика, религиозно‑общественного и политического деятеля Дмитрия Философова (троица прожила вместе около 15 лет) стало одним из знаменитых «тройных любовных союзов» русской литературы. Как известно, союз Гиппиус и Мережковского был духовным, и в течение 52 лет жизни, в которые они не разлучаясь почти ни на день, всегда давали друг другу сексуальную свободу. Известны романы Гиппиус с поэтом, писателем‑мистиком Николаем Минским, с критиком Акимом Волынским, который ревновал ее, устраивал Мережковскому сцены ревности. Многие писали о бисексуальности писательницы, свидетельство тому – роман с английской баронессой Елизаветой фон Овербек. Впрочем, и факты, и переписка, и литературные произведения свидетельствуют: многие увлечения Гиппиус не обязательно подкреплялись телесной близостью, оставались на уровне изящного литературного флирта. И важно заметить, порой идея телесной чистоты возводилась Гиппиус в своего рода культ. Вопрос только в том, создавался этот культ по доброй воле либо он подспудно вырастал из невозможности утолить страсть с тем, кто по‑настоящему желанен. Так или иначе, уместно привести в связи с этим строки из стихотворения Гиппиус «Баллада», которые кажутся неким манифестом, символом (или, может, кармой?) ее личной жизни: «Я – зверь для русалки, я с тленьем в крови./ И мне она кажется зверем.../ Тем жгучей влюбленность: мы силу любви/ Одной невозможностью мерим./ О, слишком – увы – много плоти на мне! / На ней – может быть – слишком мало.../ И вот, мы горим в непонятном огне/ Любви, никогда не бывалой./ Порой, над водой, чуть шуршат камыши,/ Лепечут о счастье страданья.../ И пламенно‑чисты в полночной тиши, –/ Таинственно‑чисты, – свиданья./ Я радость мою не отдам никому;/ Мы – вечно друг другу желанны,/ И вечно любить нам дано, – потому,/ Что здесь мы, любя, – неслиянны!»

Зинаиде Николаевне было суждено пережить крах лелеемых ею надежд на осуществление Третьего завета, разлуку с родиной, долгие годы эмиграции, тяжелейшими ударами стала для нее смерть любимых людей: с разницей в один год – в 1941–1943 годах ушли из жизни Дмитрий Философов, Дмитрий Мережковский и ее сестра Анна. В довершение всего в последние годы Гиппиус подверглась враждебному отношению в среде эмигрантов. Но сильная женщина не сдавалась, трудилась до конца – писала биографию покойного мужа ( осталась неоконченной), писала поэму «Последний круг», напоминавшую «Божественную комедию», которая также не была завершена. Гиппиус скончалась в Париже 9 сентября 1945 года и похоронена под одним надгробием с Мережковским на кладбище Сент‑Женевьев‑де‑Буа. А не читали Зинаиду Гиппиус на родине, как и многих творцов Серебряного века, до 1990 года. Вот так вот все нерадостно. Но, с другой стороны, последняя запись Гиппиус в дневнике: «Я стÓю мало. Как Бог мудр и справедлив» – говорит о достижении ею высокой мудрости. А не в ней ли счастье?