«НГ-EL»
Мариэтта Чудакова получает премию «Нонконформизм-судьба» «за бескорыстный нонконформизм, самоотверженное просветительство и философскую несгибаемость». Фото Натальи Логиновой/PhotoXPress.ru
Сегодня праздник. В восьмой раз премиальные комплекты, включающие в числе прочего статуэтки в виде абиссинских кошек, обретут новых хозяев-нонконформистов. Но это вечером. А пока порукоплещем лауреатам премии «Нонконформизм-2017» с газетных страниц.
Итак, победителей традиционно трое.
В конкурсной номинации «Нонконформизм-поступок» побеждает… Но сначала, как любят ведущие церемоний, поддержим интригу, потянем время и напомним имена финалистов, ведь они тоже герои сегодняшнего вечера, их ждут дипломы (пусть и без кошек) и поздравления:
Сергей Борисов (Шадринск) «Девичьи тропы» (стихи)
Елена Георгиевская (Калининград) «Бывшая невеста висельника» (роман)
Рубен Ишханян (Ереван) «Лабрис» (рассказ)
Иван Козин/Стив Бургундец (Москва) «Половина третьего/Третья половина» (стихи)
Алексей Козлов (Новосибирск) «Градостроительные реформы срочного характера» (текст)
Саша Кругосветов (Санкт-Петербург) «Пора домой» (лирическая тетрадь)
Илья Леленков (Москва) «Завалили не того» (стихи)
Вадим Месяц (Москва) «Стриптиз на 115-й дороге» (рассказы)
Александра Николаенко (Москва) «Убить Бобрыкина» (роман)
Анна Тугарева (Санкт-Петербург) «Иншалла» (роман)
Зухраб Омаров (Каспийск) «Москвичка в Дагестане» (повесть)
Алексей Радов (Москва) «Год» (роман)
Андроник Романов (Москва) «Необратимость» (рассказ)
 |
| Александра Николаенко со своей кошкой. А скоро получит нашу. За роман «Убить Бобрыкина». Фото из архива Александры Николаенко |
А теперь – победитель. Точнее, победительница – прозаик и художник Александра Николаенко. С ее дебютным романом «Убить Бобрыкина» наши читатели уже имели возможность познакомиться: в «НГ-EL» от 09.02.17 печатался фрагмент будущей (на тот момент) книги с иллюстрациями автора. Познакомиться и убедиться, что перед нами – концентрированный экспрессивный текст. Временами ритм меняется, и проза уже не ощущается как проза, становится поэтической. Кажется, что автор – «человек без кожи», каждый эпизод внутренне глубоко пережит и прожит. Это проза хлещущая, как бы захлебывающаяся самой собой. Она без стеснения показывает, насколько лицемерным и ханжеским может быть воспитание в православной традиции, если оно формально, но не подкрепляемо настоящей верой и чувствами. Как внутренне может убивать человека мелочный, скованный и стесненный суевериями быт. Как светлое и нежное в человеке сочетается с низменным, трусливым и пустым:
«– Куда собрался? – спросила мать.
– За веревкой. – ответил Шишин.
– А-а… – сказала мать. – И мыла заодно купи. У нас все мыло кончилось, – добавила она.
– Земляничного? – поинтересовался Шишин.
– Земляничного, какого? – кивнула мать.
– А если земляничного не будет, дегтярного купить? – и Шишин посмотрел на мать довольный, радуясь, что вспомнил слово, которое все время забывал. «Дегтя-я-рное…» – подумал он.
– Дегтярным веревку себе намыль и удавись, – сказала мать.
«Ладно, земляничного куплю. Им от Танюши пахнет…» – и снял с крючка собачью шапку.
– Только денег дай мне, у меня нет их.
– У тебя их нет, а я печатаю! До смерти жилы будешь из меня тянуть, – бубнила мать, но денег Шишину дала.
«Жадная…» – подумал он и за веревкой в хозяйственный пошел. «Мыло заодно куплю, а на всю сдачу куплю веревку и повешусь», – думал, вдоль забора неохотно плелся к переходу.
Магазин «Хозяйственный» через дорогу был, как все хозяйственные магазины. «Все хозяйственные магазины через дорогу. Почему?» – подумал вдруг, переходя дорогу. И испугался посредине, что светофор переключится, все поедут, и его раздавит насмерть. От страха опустил глаза и шел сутулясь, боязливо косясь на сонные дорожные столбы. Он светофоров не любил и турникетов тоже. В метро особенно опасно, возле турникетов – того гляди возьмут и треснут. «Схлопнут – и пиши пропало», – и турникеты проходил зажмурясь, удара ожидая, оглянувшись, думал с облегченьем: «Что, собака, съел?!» И если рядом не было людей, то дулю турникету показывал или язык.
Но люди обыкновенно были.
 |
| Сергей Жариков получает спецприз «за последовательное служение идеалам андеграунда». Фото с сайта www.rocketmusic.ru |
«Повсюду люди», – с раздраженьем думал он. – «Битьем людьми набито, как в аптеке», – и редко удавалось турникету показать язык и дулю. Шишин не любил, когда повсюду люди, и людям тоже Шишину хотелось показать язык и дулю, но мать не разрешала баловаться и била Шишина ребром ладони по дуле или языку.
«Злая мать моя», – подумал, живым пройдя дорогу, и светофору показал язык. Пока не видит мать. И люди. – «Не люблю людей».
День был тихий, белый. Снежным облаком лежало на крышах небо.
«Как в больнице», – и снег мочил ему лицо, и ветер безжалостно трепал за капюшон. А под ногами шлямкало и жижей воротило за шнурки.
«Жалко все же, что меня машиной не задавило насмерть, – размышлял, шагая дальше. – Не надо было бы теперь в хозяйственный спускаться, веревку покупать. Там лестница у них такая скользкая, что можно шею запросто себе свернуть, ни разу чем-нибудь специальным не посыплют – сидят и ждут, пока я шею у них себе сверну». И Шишин, держась за поручень обеими руками, осторожно стал в магазин хозяйственный спускаться.
Еще не нравился ему у магазина козырек со снежным горбом. «Не убирают снега, паразиты, – думал он, опасливо косясь на козырек, – за что им только деньги платят?..» Шишин не любил еще, когда сосульки высоко висят, под самой крышей. Особенно в капель. Того гляди – опля! – и все. Любил, когда сосульки низко, под какой-нибудь витриной бородой висят, чтоб можно их сбивать и обрывать руками. Шишин с детства любил сбивать и обрывать сосульки, сосать, пока не видит мать, или в кармане принести домой – и в морозилку. И посмотреть, что будет. Мать не любила, если морозилка сосульками набита, и выкидывала их.
«Злая мать моя». – Он обернулся боязливо (всегда казалось Шишину, что может мать следить, как он, в хозяйственный спускаясь, оглядывался, опасаясь, не следит ли мать за ним), дверь потянул, шагнул в тепло...»
В этом номере читайте также отрывок из нового романа Александры Николаенко – «Небесный почтальон».
Спецприз в нынешнем премиальном сезоне достался рок-музыканту, лидеру группы «ДК», поэту, композитору, журналисту, музыкальному критику Cергею Жарикову с формулировкой «За последовательное служение идеалам андеграунда». В 70-е Жариков был участником групп «Второе пришествие», «5001», «Млечный Путь», «Лимонад», а в 1980-м создал группу «ДК» – по-московски решительную, злую, хлесткую. В 80-е стал одним из создателей журнала «УрЛайт», выпускал самиздатовский журнал «Сморчок».
В славную эпоху рок-н-ролльного андеграунда и самодельной звукозаписи Сергей Жариков был одним из лидеров по количеству выпущенных альбомов. Они выходили на магнитофонной ленте. В памяти всплывает фотография времен перестройки: подпольные рок-звезды двух столиц – Борис Гребенщиков, Константин Кинчев, Петр Мамонов и Сергей Жариков… Времена изменились, но лидер группы «ДК» остался верен идеалам подполья, его природный нонконформизм не позволил коллективу выйти на стадионы или войти в официальные студии звукозаписи. Он остался героем «той саги»:
Не жалей ни о чем
на грани ада и рая,
мы как герои той саги.
дети чести и отваги,
обнажая шпаги.
да не иссохнет перо,
чернила цвета хаки
и непонятные знаки
брошены кем-то свыше.
лучше быть непонятым
чем неуслышанным…
Ну чем не гимн нонконформизму?
И наконец, главная премиальная номинация – «Нонконформизм-судьба». Лауреат в этой номинации – литературовед, историк, писатель, доктор филологических наук, исследователь творчества Булгакова, Замятина и другой литературы советского периода Мариэтта Чудакова. Помимо вышеперечисленного Мариэтта Омаровна активно высказывается на социально-политические темы, пропагандирует (в том числе в своих книгах) чтение среди детей и подростков… Она стала лауреатом «за бескорыстный нонконформизм, самоотверженное просветительство и философскую несгибаемость».
Нонконформизм не обязан быть громокипящим. Тихое упорство и нежелание «идти в ногу» – это тоже нонконформизм. Только упорство должно быть действительно несгибаемым. Варлам Шаламов не был яростным борцом с режимом, не был трибуном и диссидентом, не был, условно говоря, Солженицыным, но разве он не настоящий нонконформист? Так и Чудакова. Сам выбор героев научного исследования говорил в советское время очень многое, если не все. Не отказываться от себя, от своего выбора ни при каких обстоятельствах и режимах – вот основная черта наших главных лауреатов этого года – что Чудаковой, что Жарикова.
Что касается Александры Николаенко, то тут разговор все же надо вести не столько о прошлом, сколько о будущем. В будущем Александры мы уверены.
Еще раз победителей поздравим уже на самой церемонии, вручим кошек и прочие приятности. Главное, что наши кошки в этот раз попали в хорошие нонконформистские руки. Как и во все предыдущие разы, конечно.
