Ольга Рычкова
Детям всегда нужны любовь и внимание. Все это было в произведениях Агнии Барто. Фото РИА Новости
Строго говоря, отмечать 110-летие поэта (а также писателя, киносценариста) Агнии Львовны Барто (1906–1981) несколько преждевременно: да, ее день рождения сегодня. Но – по старому стилю. А по новому соответственно 17 февраля. Но с рождением Барто вообще все запутано: в одних источниках указан 1906 год, в других – 1907-й. Дочь поэтессы Татьяна Щегляева утверждала, что в голодное послереволюционное время, когда на работу принимали с 16 лет, юная Агния прибавила себе лишний год, чтобы иметь возможность получать «селедочный» паек для служащих. Да и имя при рождении (опять же «по некоторым источникам») у Барто было другим – Гетель Лейбовна Волова. Отец, ветеринарный врач, видел в дочери будущую балерину, и кроме гимназии она училась в балетной студии, потом окончила хореографическое училище и около года работала в балетной труппе. Благодаря балету познакомилась с поэтом Павлом Барто (его тетке принадлежала студия, где занималась Агния) – первым мужем. Ранний брак продлился недолго, его «плодами» стали сын Эдгар (он же Игорь. Погиб в 1945-м за несколько дней до победы. Не на войне – 18-летнего велосипедиста сбил грузовик в столичном Лаврушинском переулке, где в писательском доме жила семья Барто) и несколько совместных стихотворений Агнии и Павла – «Считалочка», «Девочка чумазая», «Девочка-рёвушка»:
Что за вой? Что за рёв?
Там не стадо ли коров?
Нет, там не коровушка –
Это Ганя-рёвушка
Плачет,
Заливается,
Платьем утирается...
Уу-уу-у!..
Вышла рёва на крыльцо,
Рёва сморщила лицо:
– Никуда я не пойду!
Мне не нравится в саду.
Уу-уу-у!..
Мне цитировали это длинное стихотворение с небольшими коррективами («В детский сад я не пойду!/ Мне не нравится в саду») и неизменным финалом («На тебе от сырости/ Плесень может вырасти»), собирая по утрам в постылый детсад. Но в конце концов волшебная сила искусства оказалась не такой уж волшебной и капитулировала перед натиском жизни: в сад меня водить перестали. И хотя жили мы в глубоко литературоцентричной стране, в пяти- или шестилетнюю мою голову закрались первые смутные сомнения: а так ли уж безоговорочно надо верить всему, что написано в книжках? Ведь плесень тогда так и не выросла… Хотя обаяние литературы вообще и стихов Барто в частности никуда не исчезло. Можно было взгрустнуть и даже всплакнуть, например, из-за бычка, который вот-вот упадет. Здесь самое страшное – неизвестность. Как сложится его судьба? Убьется? Сломает рожки-ножки? Или все же уцелеет, встанет, развернется и пойдет по доске обратно – на другой ее конец?..
Но вернемся к Агнии Львовне. Кстати, она, будучи автором множества детских книг, о собственном детстве вспоминать не любила. Хотя, как и многие писатели, мемуары оставила. В «Записках детского поэта» писала и о своем творческом пути, и о коллегах по перу, и о смешных розыгрышах…
Читатели, не знакомые с этой книгой, скорее всего удивятся, узнав, что Барто считала себя ученицей… Маяковского. Отвечая на вопрос, у кого она училась писать стихи, она на первое место поставила именно Владимира Владимировича: «Есть выражение «переломый момент» – в моей жизни был «переломный вечер». От него сохранилось у меня вещественное доказательство: самодельный альбом, от корки до корки исписанный стихами. Читая их, трудно себе представить, что писались они после революции, в ее первые напряженные годы. Рядом с озорными эпиграммами на учителей и подруг спокойно и прочно чувствовали себя в моих стихах многочисленные сероглазые короли и принцы (беспомощное подражание Ахматовой), рыцари, юные пажи, которые рифмовались с «госпожи»... Но если перевернуть этот альбом, так сказать, «задом наперед», то вся королевская рать исчезнет как по мановению жезла.
На оборотной стороне альбомных листков совсем иное содержание, а вместо аккуратных четверостиший строчки идут лесенкой. Метаморфоза эта произошла в один вечер: кто-то позабыл у нас в передней, на столике, небольшую книжку стихов Владимира Маяковского.
Я прочла их залпом, все подряд, и тут же, схватив карандаш, на обороте стихотворения, посвященного учительнице ритмики, которое начиналось словами:
Были вы когда-то
Розовой маркизой... –
написала «Владимиру Маяковскому»:
Рождайся,
Новый человек,
Чтоб гниль земли
Вымерла!
Я бью тебе челом,
Век,
За то, что дал
Владимира.
Строчки, конечно, были слабыми, наивными, но, наверно, я не могла их не написать.
Новизна стихов Маяковского, ритмическая смелость, удивительные рифмы потрясли меня и пленили. С этого вечера и пошла лесенка моего роста. Была она для меня достаточно крутой и неровной.
 |
| Все также замирают детские сердца от того,
что оторвали мишке лапу. Фото Валерии Буровой |
Живого Маяковского я впервые увидела много позднее. Мы жили на даче, в Пушкино, оттуда я ходила на Акулову гору играть в теннис. Меня в то лето с утра до вечера мучили слова, вертела их по-всякому, и только теннис выбивал из головы рифмы. И вот однажды, во время игры, приготовившись подавать мяч, я застыла с поднятой ракеткой: за длинным забором ближайшей дачи увидела Маяковского. Сразу узнала его по фотографии. Оказалось, что он живет здесь. Это была та самая дача, куда к поэту в гости приходило солнце («Необычайное приключение, бывшее с Владимиром Маяковским летом на даче (Пушкино, Акулова гора, дача Румянцева, 27 верст по Ярославской жел. дор.)»). Потом я не раз смотрела с теннисной площадки, как он шагает вдоль за6ора, что-то обдумывая. Ему не мешал ни голос судьи, ни возгласы игроков, ни стук мячей. Кто бы знал, как мне хотелось подойти к нему! Я даже придумала, что ему скажу: «Знаете, Владимир Владимирович, когда моя мать была школьницей, она всегда учила уроки, шагая по комнате, и ее отец шутил, что, когда он разбогатеет, купит ей лошадь, чтоб она не так уставала». И тут произнесу главное: «Вам, Владимир Владимирович, не нужны никакие вороные кони, у вас – крылья поэзии». Конечно, я не решилась подойти к даче Маяковского и, к счастью, не произнесла этой ужасной тирады.
Спустя несколько лет редактор моих книжек, поэт Натан Венгров, попросил показать ему все мои стихи, не только детские, но и взрослые, написанные «для себя». Прочитав их, Венгров почувствовал мою горячую, но ученическую увлеченность «маяковскими» ритмами и рифмами и сказал как раз те слова, какие и надо было мне тогда сказать: «Вы пытаетесь идти за Маяковским? Но вы следуете только его отдельным стихотворным приемам... Тогда решитесь – попробуйте взять и большую тему».
Так появилась на свет моя книжка «Братишки»…»
«Братишки» (1928) – далеко не первая книга молодого автора: дебют Барто состоялся в 1925-м, когда вышли «Китайчонок Ван Ли» и «Мишка-воришка», а через год – «Первое мая». И затем было множество сборников, на которых, выражаясь шаблонным языком, выросло не одно поколение советских детей. Да и постсоветских тоже… Конечно, современные реалии сильно отличаются от описанных в стихах Агнии Львовны – как ни крути, она была представителем социалистического реализма. И сейчас многие стихи – например, «Выборы» («Собрались на сбор отряда/ Все! Отсутствующих нет!/ Сбор серьезный:/ Выбрать надо/ Лучших девочек в совет…») придется объяснять: что такое совет отряда, да и сам отряд, почему в совет выбирают только девочек (в 1940–1950-е годы в СССР было раздельное школьное обучение мальчиков и девочек)… Или как понять нынешним детям, которых не оттащить от гаджетов и для которых слово «гулять» зачастую не радость, а наказание, всю прелесть лыжных прогулок? Да и московский район Сокольники – практически уже центр, а не загород:
Урок меня не спрашивай,
Не спрашивай, не спрашивай,
Урок меня не спрашивай, –
На отдыхе отряд,
На елке разукрашенной
Фонарики горят.
Повеселятся школьники
В свободные деньки.
Мы – за город, в Сокольники,
На лыжи, на коньки.
Провалишься до пояса,
До пояса, до пояса,
Провалишься до пояса,
Останешься в снегу,
А я на лыжах по лесу
До Северного полюса
Как хочешь пробегу!..
Хотя лучшие ее стихи – без прямой дидактики и нравоучений – не требуют пояснений и объяснений. И не только стихи – Барто была автором сценариев таких фильмов, как «Подкидыш» (в соавторстве с Риной Зеленой. Кстати, в эпизодической роли детсадовского мальчика, который хотел стать пограничной собакой, в этой ленте снялся будущий литературовед и литературный критик Лев Аннинский), «Слон и веревочка», «Алеша Птицын вырабатывает характер»… Написала прозаическую книгу «Найти человека» на основе одноименной радиопередачи, которую вела в 1964–1973 годах. Передача была посвящена поискам родных тех детей, которые потерялись во время Великой Отечественной.
И все так же замирают детские сердца от того, что оторвали мишке лапу, что лежит на скамейке брошенный и промокший зайка... И детям во все времена нужны любовь, ласка и забота – все то, что есть в произведениях Агнии Барто:
Разговор с мамой
Сын зовёт: «Агу, агу!» –
Мол, побудь со мною.
А в ответ: – Я не могу,
Я посуду мою.
Но опять: «Агу, агу!» –
Слышно с новой силой.
И в ответ: – Бегу, бегу,
Не сердись, мой милый!
